Артур Рив - Крейг Кеннеди

– Это простая маленькая машинка, – объяснил он, склеивая разорванные обрывки письма, которые он выудил из корзины для мусора, – которую детективы используют при изучении подделок. Я не знаю, есть ли у нее название, хотя ее можно было бы назвать "лучеграфом". Видишь ли, все, что тебе нужно сделать, это разложить здесь предмет, который ты хочешь изучить, и система зеркал и линз отразит его и увеличит на листе.

Он положил свернутый белый лист, и огромными буквами четко проступил почерк записки.

– Это письмо, – продолжил он, внимательно изучая увеличенное изображение, – вероятно, окажется решающим. Это очень странно. Коллинз говорит, что он этого не писал, и если бы он это сделал, то, несомненно, постарался бы замаскировать свой потчерк. Я сомневаюсь, что кто-нибудь смог бы скрыть то, что показывает рентгенограф. Сейчас, например, это очень важно. Ты видишь, что штрихи длинных букв… ну, шаткие? Ты бы никогда не увидел этого в оригинале, но когда рисунок увеличен, ты видишь, насколько отчетливо видны дрожания руки? Как бы ты ни старался, ты не сможешь их скрыть. Дело в том, что автор этой заметки страдал одной из форм сердечного заболевания. А теперь давай посмотрим на копию, которую Коллинз сделал в "Новелле".

Он положил копию на стол рентгенографа. Было совершенно очевидно, что эти два письма написаны совершенно разными людьми.

– Я подумал, что он говорит правду, – прокомментировал Крейг, – по удивленному выражению его лица в тот момент, когда я упомянул о записке мисс Блейсделл. Теперь я знаю, что так оно и было. В его письмах нет таких свидетельств болезни сердца, как в другом случае. Конечно, это все, кроме того, что может раскрыть изучение самого почерка. Они совсем не похожи. Но здесь есть важная подсказка. Найди автора этой записки, у которого больное сердце, и у нас будет либо убийца, либо кто-то близкий к убийце.

Я вспомнил трепет маленького доктора красоты, его третьесортную искусственную игру страха за репутацию Новеллы, и, должен признаться, я согласился с О'Коннором и Коллинзом, что для него это выглядело мрачно. Одно время я подозревал самого Коллинза, но теперь я прекрасно понимал, почему он не скрывал своего стремления замять свою связь с этим делом, в то же время его инстинкт юриста, и я чуть было не добавил, любовника, подсказывал ему, что справедливость должна восторжествовать. Я сразу понял, как он, привыкший взвешивать доказательства, сразу же увидел оправдание ареста Миллефлеров О'Коннором.

– Более того, – добавил Кеннеди, изучив волокна бумаги под микроскопом, – все эти заметки написаны на одной и той же бумаге. Та первая порванная записка мисс Блейсделл была написана прямо в “Новелле” и оставлена так, чтобы казалось, что ее прислали извне.

Было раннее утро следующего дня, когда Кеннеди разбудил меня замечанием:

– Я думаю, что поеду в больницу. Ты хочешь поехать со мной? Мы заедем за Бэрроном по дороге. Есть небольшой эксперимент, который я хочу опробовать на этой девушке там, наверху.

Когда мы прибыли, медсестра, заведующая отделением, сказала нам, что ее пациентка провела довольно хорошую ночь, но теперь, когда действие препарата прошло, она снова стала беспокойной и все еще повторяла слова, которые она говорила раньше. Она также не смогла дать более ясного отчета о себе. Очевидно, она была одна в городе, потому что, хотя в утренних газетах о ней писали, до сих пор ни один родственник или друг не позвонил, чтобы опознать ее.

Кеннеди встал прямо перед ней, внимательно прислушиваясь к ее бреду. Внезапно ему удалось зафиксировать ее взгляд, словно под каким-то гипнотическим воздействием.

– Агнес! – позвал он резким тоном.

Это имя, казалось, привлекло ее беглое внимание. Прежде чем она снова смогла вырваться из его мысленной хватки, он добавил:

– Твой ежедневник полон. Разве ты не пойдешь сегодня утром в "Новеллу"?

Перемену в ней было приятно видеть. Это было так, как будто она вышла из транса. Она села в постели и тупо огляделась.

– Да, да, я должна идти, – воскликнула она, как будто это была самая естественная вещь в мире. Затем она осознала странное окружение и лица. – Где моя шляпа … что …где я? Что случилось?

– С вами все в порядке, – мягко успокоил Кеннеди. – А теперь отдыхайте. Постарайтесь забыть обо всем на некоторое время, и с вами все будет в порядке. Вы среди друзей.

Когда Кеннеди вывел нас, она откинулась назад, теперь уже физически измученная, на подушку.