Олег Бойко - Ничего личного

– О-о-о! Да ты на редкость циничен, – мне показалось, что эти слова в мой адрес прозвучали с укором. И то, что она добавила потом, только подтвердило мое предположение, потому что она попала в точку. – А сам бы ты, что изменил в прошлом? Неужели не попытался бы помириться с Вероникой?

Я тяжело вздохнул, и устало потер пальцами виски, пытаясь подобрать подходящие для ответа слова.

– Может, и так, Юль. Просто я хочу сказать, что сейчас не виноватого надо искать, а делать то, что от нас реально зависит: дать полиции исчерпывающую информацию и ждать, не путаясь у Славы под ногами, пока он работает.

– То есть ничего не делать?

– Я не так сказал…

– А как? Ты в свое время много сделал?

– О чем ты?

– Ты знаешь, о чем! Точнее, о ком!

– О Веронике?

– Да, о Веронике!

– Зачем ты так?

– Как? Я просто спросила… Ты много сделал, когда она погибла? Приехал, походил угрюмым пару дней, ни с кем не разговаривая… Типа, посмотрите на меня, какой я несчастный, а потом свалил на тринадцать лет… И ведь даже на похороны не явился!

– Я не был на похоронах, потому что ее отец…

– О чем ты говоришь? Какой отец?! Да вам же обоим всегда было наплевать на то, что он скажет! Она ведь даже против их с матерью воли с тобой уехала в эту вашу Москву, потому что любила тебя, а ты…

– И я ее любил!

– Если б любил, не допустил бы того, что случилось!

– Можешь считать, что я такой умный, раз сижу тут и спокойно разглагольствую, но я на самом деле не могу быть хорошим советчиком, потому что не все, что я сделал в своей жизни, считаю правильным. Я такой же человек, как и все вокруг. Со своими качествами и недостатками… И, если кто-то считает меня заслуживающим своего доверия человеком – отлично, я постараюсь сделать так, чтобы во мне не разуверились. А если нет, то так тому и быть… я не обязан абсолютно всем нравиться! В конце концов, если ты вдруг стал для кого-то плохим, значит, до этого момента были причины считать тебя хорошим.

Юлька снова вздохнула и спрятала лицо в ладони, а я молча допил кофе и, поставив на стол пустую чашку, стал ворочать ее одним пальцем из стороны в сторону.

– Прости, я иногда бываю невыносима… а сейчас, наверное, особенно…

– Не извиняйся. На то есть причина…

Я не знал, что еще можно сказать.

Юлька, очевидно, тоже.

Поэтому так мы и просидели в тишине еще минут пятнадцать, слушая, как Слава продолжал в соседей комнате изводить Виктора своими вопросами. И не могу не признать того, что испытал огромное облегчение, когда все закончилось.

Первым из комнаты вышел Виталик. Он был мрачнее тучи. За ним появился Бахти. Хмурый, ладони заправлены в карманы джинсов – тоже погруженный в свои мысли. И наконец, сам Слава, как всегда небрежной походкой, но уверенный в себе.

– Шо вы тут, как на поминках? – задал он, как мне показалось, совсем неуместный вопрос. – Еще никто не умер…

И тут во мне что-то вскипело. Я отодвинул чашку и, резко поднявшись, уже собирался ответить ему в грубой форме, чтобы он выбирал слова, но он меня опередил.

– С Витей мы закончили… – сказал он и направился к выходу. – Можем двигать…

Парни, не проронив ни звука, последовали за ним. А я так и остался стоять с открытым ртом, даже не успев ничего сказать. Дурацкая ситуация.

– Иди уже… – махнула мне рукой Юлька, увидев в моем взгляде немой вопрос. – И не высказывай ему ничего… Не надо. Только разозлишь…

– Как скажешь… – пожал плечами я.

Ребят я догнал только на улице.

Когда я вышел из подъезда, Бахти стоял и похлопывал себя по карманам, будто что-то потерял, а Слава в очередной раз напоминал Виталику, что пока он не разберется в деталях, ничего не должно попасть в местную прессу. Виталик, не вынимая изо рта зажженную сигарету, послушно кивал ему в ответ головой.

– Но почему? – все-таки возразил я, проигнорировав совет Юльки.

Слава медленно обернулся и посмотрел на меня исподлобья.

– Объясни, почему?! Ведь если ребенка похитили, и об этом сразу же станет известно на каждом углу, похититель скорее всего испугается и вернет ребенка… Разумеется, не придет с ним в полицию, мол вот, был не прав – извините, а точно так же, как и забрал, тихо оставит где-нибудь…

– Или закопает в лесу!

Ответ был настолько тверд, что не оставлял мне поля для маневра.

К тому же все сразу обернулись на шум хлопнувшей двери подъезда.

Это был Юлькин муж. Увидев нас, он на мгновение замер.

– Вы еще здесь… – вздохнул он, прислонившись к стене рядом с дверью, и закурил. – А я вот вышел, чтоб дома не дымить…