Филлис Дороти Джеймс - Лицо ее закройте. Изощренное убийство

Когда они ушли, она включила на полчасика телевизор. Нет, она не беспокоилась из-за Салли. Девушка придет, когда захочет. Примерно без пяти десять Марта поставила кастрюльку с молоком на край плиты, чтобы оно медленно грелось. Она так обычно делает, чтобы пораньше пойти спать. Приготовила кружки на подносе. Еще большие чашки и блюдца, если кто из гостей пожелает горяченького на ночь. Салли прекрасно знала, что из голубой кружки пьет миссис Рискоу. Да все в Мартингейле знали. Молоко согрелось, и Марта пошла спать. В постель легла, еще половины одиннадцатого не было, ночью ничего такого не слышала. Утром пошла будить Салли и обнаружила, что дверь заперта. Она пошла к мэм. Остальное он знал.

Больше сорока минут угробил Дэлглиш на то, чтобы вытащить эту ничем не примечательную информацию, но нетерпения не проявлял. Теперь подошли к тому моменту, когда было обнаружено тело. Важно было сопоставить показания Кэтрин Бауэрз и Марты. Если они совпадут, по крайней мере одна из его рабочих гипотез правильная. Показания совпали. Он терпеливо расспрашивал о пропавших таблетках снотворного. Но здесь удача изменила ему. Марта Балтитафт не верила, что Салли нашла таблетки в постели хозяина.

– Салли все норовила сделать вид, что ухаживает за хозяином. Может, она когда и сидела ночью, если мэм больно усталая была. Но он никого, кроме меня, к себе не подпускал. Я все самое тяжелое делаю. Если бы что было припрятано в постели, я бы нашла.

Это был самый длинный монолог из всех, что она произнесла. Дэлглишу он показался убедительным. Под конец он спросил ее о пустой банке из-под какао. Она снова говорила тихо, без экзальтации, но с уверенностью. Она нашла пустую банку на кухонном столе, когда спустилась приготовить утренний чай. Сожгла бумагу, что внутри, вымыла банку и бросила ее в мусор. Почему она сначала помыла ее? Потому что мэм не любит, когда грязные или жирные банки бросают в ведро, банка из-под какао не была, конечно, жирной, но это не имеет значения. Все использованные консервные банки в Мартингейле моют. А почему бумагу сожгла? Она не могла помыть банку с бумагой, ведь так? А когда банка стала пустой, она ее вымыла и выбросила. По ее тону ясно было, что ни один здравомыслящий человек не поступил бы по-другому.

Дэлглиш ума не мог приложить, как перепроверить эту историю. Сердце замирало при мысли, что придется допрашивать миссис Макси о том, каким обычно методом пользуются Макси, когда хотят избавиться от использованных консервных банок. Снова он почувствовал, что Марту натаскали. И все-таки он нашел конец клубка. Его ангельское терпение, которое не подвело его на протяжении последнего часа, было вознаграждено.

Приют Святой Марии находился примерно в миле от центральной части деревни – уродливое здание из красного кирпича с множеством башенок и коньков, в стороне от дороги, в зарослях лаврового куста. Подъездная аллея из гравия вела к парадным дверям, молоток от бесконечного пользования блестел точно полированный. На всех окнах белели белоснежные сетчатые занавески. Узкие каменные ступеньки вели вниз, на квадратный газон, где сгрудилось несколько колясок. Им открыла дверь горничная в наколке и фартучке – наверное, тоже мамаша, подумал Дэлглиш – и провела их в тесную комнатку налево. Она растерялась, не знала, что делать, не могла запомнить имени Дэлглиша, хотя он повторил его дважды. Беспомощно топчась на пороге, она тупо разглядывала его большими глазами сквозь стекла очков в стальной оправе.

– Не беспокойтесь, – сказал Дэлглиш дружелюбно, – сообщите мисс Лидделл, что двое полицейских из Мартингейла хотят ее видеть. Мы ей объясним цель нашего приезда.

– Простите, я должна сообщить ваши имена. Меня готовят к работе горничной.

Ее мучили отчаянное упрямство, страх перед мисс Лидделл и смущение, что она очутилась в комнате с двумя незнакомыми мужчинами, да к тому же полицейскими. Дэлглиш протянул ей свою визитную карточку:

– Вот вручите ей. Пусть будет все по правилам этикета. И не волнуйтесь вы так. Из вас получится прекрасная горничная. Теперь они на вес золота.

– Но не те, кто в подоле младенца принес, – сказал сержант Мартин, когда хрупкая фигурка исчезла за дверью, еле слышно прошептав что-то похожее на «спасибо». – И как такая уродина попала сюда?! Потерянная какая-то. Кто-то, видно, все же не упустил случая.

– Она из числа тех, кто сам не упускает своего случая с той минуты, как появляется на свет.