Анастасия Кильчевская - Убить нельзя простить!

Неожиданно наступил вечер и Поляковский почувствовал, как сильно он устал и проголодался.

– На сегодня довольно, – сообщил он себе и отправился домой.

– А там меня ждут Катя, Черчилль и что-нибудь вкусное на ужин, – с улыбкой подумал он и сел в машину.

Быстро добрался по пустым вечерним улицам домой. Во дворе и в подъезде никого не встретил. Поднялся на лифте на шестой этаж.

Едва открыв дверь в квартиру, Юра громко закричал:

– Катя, быстро корми меня, а то я такой голодный, что готов вас с Черчиллем съесть.

Пес строго посмотрел на хозяина и побежал доедать свой корм из миски, громко чавкая при этом и озабоченно озираясь по сторонам.

– И не стыдно тебе? Зачем пугаешь собаку? – хмыкнула Катя.

Она разогрела ему тушеную капусту с мясом и грибами и поставила тарелку на стол.

– Юра, а над чем ты сейчас работаешь? – поинтересовалась Катя.

– Расследую убийство профессора университета, – невнятно прошепелявил муж с набитым ртом.

– Вот и зашел бы в институтскую столовую, пообедал, как нормальный человек, а заодно, на красивых девушек полюбовался. Чем плохо? А то бегаешь, как голодный волк, все дни напролет, а вечером не можешь насытиться, – предложила Катя.

– Ты что такое говоришь? Уже один насмотрелся на красивых девушек! Теперь убийцу приходится искать. А я тебя люблю и твою стряпню, – серьезно произнес Юра, с аппетитом доедая ужин.

Катя рассмеялась и налила ему огромную кружку чая.

– Сахара не жалей и печенье давай, – строго потребовал муж.

Они включили телевизор, пили чай и устало перебрасывались незначительными фразами, по поводу увиденного. Черчилль то и дело подсовывал им яркий, обслюнявленный мячик и его необходимо было вырывать из его зубастой пасти и бросать, а он его догонял и приносил вновь и вновь. А около двенадцати все, наконец-то, отправились спать.

Утро началось, как всегда, не слишком феншуйно. Назойливо и бесцеремонно звонил будильник, высверливая в спящем мозге отверстие с неровными, рваными краями. Рядом, на своем диванчике, безмятежно храпел Черчилль, посторонние звуки не нарушали его сладкий сон. На кухне жена готовила завтрак.

С огромным трудом Юрий вытащил свое тело из теплой, уютной постели и обреченно потащился приводить себя в порядок.

Затем он, с полузакрытыми глазами, ел сырники со сметаной и запивал их кофе. На запах сырников на кухню притащился пес и жалобно вздыхая, заглядывал хозяевам в глаза. Пришлось угостить, а то невозможно проглотить кусок, под его тоскливым, голодным взглядом. Затем недолгая прогулка с Черчиллем и после этого бодрый и окончательно проснувшийся Поляковский отправился на службу. И все мысли его уже крутились вокруг убитого Смольского.

Войдя в кабинет и заварив себе большую кружку кофе, он сел за стол и начал обдумывать план действий на сегодня.

– Отправлю-ка я оперативников с участковым еще раз обойти соседей по даче, возможно кто-то видел таинственную гостью профессора Смольского. Озадачу Петюню Храпова пусть покопается в его телефоне, компьютере и т.д. А Капитана Лапицкого, как мужчину молодого и симпатичного, брошу на амбразуру. Поручу ему пообщаться со студентками, которые имели связь с убитым. Ему, очевидно, мало не покажется. Там работы на год хватит, возможно придется выделить кого-то ему в помощь.

А я сейчас позвоню экспертам, а потом отправлюсь опять на кафедру, – поведал Юрий вслух о своих планах и сделал большой глоток кофе.

Эксперты ничего интересного не сообщили:

– Станислав Смольский был в очень хорошей физической форме, заболеваний хронических не имел, алкоголем не злоупотреблял, – отрапортовал четкий высокий женский голос в трубке.

– Погиб от черепно-мозговой травмы, не совместимой с жизнью. Удар был один, но сильный, орудие убийства-тяжелый бронзовый подсвечник. Жертва и убийца стояли лицом к лицу, на расстоянии вытянутой руки. Таким образом, преступник мог быть как мужчиной, так и высокой женщиной, его рост, ориентировочно, метр семьдесят – восемьдесят сантиметров. Больше никакой информации извлечь не удалось, – повисла пауза и женский голос продолжил.

– На кофейной чашке отчетливый отпечаток пальца, а на ручке двери их несколько, оставлены тремя разными людьми. Один из отпечатков принадлежал вдове убитого профессора. А остальные отпечатки и потожировые следы сравнить пока не с чем, вот найдете подозреваемых – милости просим, сразу выдадим Вам экспертное заключение.