Уильям Уилки Коллинз - Закон и женщина

Он взглянул на меня с изумлением. Мой вопрос был действительно странен после того, что он только что сказал мне.

– Нет, не знаю, – ответил он. – Почему вы это спрашиваете?

– Я сейчас видела, что из этого дома вышел Юстас.

– Так что же, друг мой?

– Мой рассудок в ненормальном состоянии, Бенджамен. Все, чего я не понимаю в поступках моего мужа, кажется мне подозрительным.

Бенджамен поднял свои худые старые руки и опустил их опять на колени в безмолвном соболезновании.

– Я повторяю вам, – продолжала я, – что жизнь моя невыносима. Я не знаю, что я сделаю, если проживу еще некоторое время сомневаясь в единственном человеке, которого я люблю. Вы человек опытный в жизни. Представьте себя на моем месте, предположите, что вы лишены доверия Юстаса, что вы любите его, как я его люблю, что ваше положение так же тяжело для вас, как оно тяжело для меня. Как поступили бы вы в таком случае?

Вопрос был прямой. Бенджамен дал такой же прямой ответ:

– Мне кажется, друг мой, что я отправился бы к какому-нибудь хорошему другу вашего мужа и предложил бы ему несколько вопросов.

К какому-нибудь хорошему другу моего мужа? Я подумала. Единственным его другом, о котором я знала что-нибудь, был майор Фитц-Дэвид. Сердце мое забилось сильнее. Не последовать ли мне совету Бенджамена? Не обратиться ли мне к майору Фитц-Дэвиду? Если он и откажется отвечать на мои вопросы, мое положение не будет хуже, чем оно уже было. Я решилась попытаться. Единственным затруднением, которое я пока видела, было узнать адрес майора. Я принуждена была возвратить его письмо дяде и не догадалась заметить его адрес. Я помнила только, что он писал из Лондона.

– Благодарю вас, старый друг, – сказала я Бенджамену. – Вы подали мне хорошую мысль. Есть у вас дома адрес-календарь?

– Нет, душа моя, – отвечал он сконфуженным тоном. – Впрочем, я могу легко достать его.

Мы вернулись в его виллу, и он немедленно послал свою служанку за адрес-календарем к ближайшему продавцу книг. Книга была принесена, когда мы только что сели за обед. Ища имя майора в отделе под буквой Ф, я была поражена новым открытием.

– Бенджамен, – сказала я, – взгляните, какое странное совпадение.

Он прочел слова, на которые я указала ему. Майор Фитц-Дэвид жил в том самом доме (номер шестнадцатый, Вивьен-Плейс), из которого вышел мой муж, когда я увидела его из кареты.

– Да, сказал Бенджамен, – это действительно совпадение. Однако…

Он остановился и взглянул на меня, как будто не решался высказать то, что у него было на уме.

– Продолжайте, – сказала я.

– Однако я не вижу в этом случае ничего подозрительного, друг мой, – продолжал он. – Напротив, я нахожу совершенно естественным, что муж ваш, приехав в Лондон, посетил одного из своих друзей. Столь же естественно и то, что мы на пути ко мне проехали по Вивьен-Плейс. Вот как, по моему мнению, следует смотреть на этот случай. Что скажете вы?

– Я уже сказала вам, что мой ум в ненормальном состоянии, и все, что делает мой муж, кажется мне подозрительным. Я говорю, что он имел какую-нибудь особую причину для посещения майора. Это не обыкновенное посещение. Я твердо убеждена, что это не обыкновенное посещение.

– Однако не приняться ли нам за наш обед, – сказал Бенджамен покорным тоном. – Вот баранья нога, самая обыкновенная баранья нога. Находите вы в ней что-нибудь подозрительное? Нет? И прекрасно. Покажите, что вы доверяете баранине. А вот вино. И в этом кларете, Валерия, нет ничего таинственного, я готов присягнуть, что это самый обыкновенный виноградный сок. Если нельзя верить ни во что другое, будем верить в виноградный сок. За ваше здоровье, друг мой.

Я подделывалась под шутливый тон старика. Мы ели и пили и говорили о прошлом, и некоторое время я была почти счастлива в обществе старого друга моего отца. О, если б и я была стара, если б и я покончила с любовью, с ее неизбежными страданиями, с ее мимолетными наслаждениями, с ее жестокими утратами, с ее сомнительными приобретениями… Последние осенние цветы на окне грелись под последними лучами осеннего солнца. Маленькая собачка Бенджамена спокойно наслаждалась на ковре своим обедом. Попугай в соседнем доме весело выкрикивал что-то. Я не сомневаюсь, что быть человеком – великое преимущество, но не завиднее ли иногда участь животных и растений?

Мой отдых был непродолжителен, прежнее беспокойство скоро овладело мной опять. Я встала и простилась с Бенджаменом.