Виктория Колобова - Нож и плётка

– А как я из стригалей ушел, так она и перестала расти, – сказал Василий, – верно, Наташка? Я всегда ее с собой на кашару брал. Она там наперегонки с ветром на нашем сивом мерине. Конь уже давно тот умер, я из стригалей ушел.

– Василий, – удивился Трубников, – ты с такой тоской говоришь об этом? Неужели нельзя было еще поработать? Почему ушел?

– Раньше я на государство работал. Если б как раньше, то и сейчас бы работал. На чеченца работать не хочу, слишком крутого он нрава. У Леньки-чабана овца отбилась, он его прогнал, а перед тем серьезно поговорил и оштрафовал. В отаре семьсот овец! Одна овца пропала! И все! Ленька всю жизнь в чабанах, куда он теперь? Живёт на пенсию. Трудно. Лена, скоро тарелки опустеют! Что на второе? Неси скорее! И давайте помянем душу Антона! Царство ему небесное.

Ты, Николай, на нас не сердись, что мы тебя с Ростова вызвали. Даже я знаю, что от воспаления легких человек тает, как свеча: медленно, очень медленно. Антон слишком быстро умер! Что-то здесь не так! Поживи там, присмотрись.

– Дедушка, – вмешалась Наташа, – лучше бы у нас пожить, а в Никольское приезжать. Говорят, что в том доме, где Антон Владимирович жил, теперь приведение поселилось!

– Дурында! – ответил Василий и разлил вино, – в доме Тюря живет! Тюря не приведение!

– По-моему, – не сдавалась внучка, – Ира очень похожа на привидение: невзрачная, никогда не улыбается, а как глянет исподлобья, так потом несколько ночей кошмары снятся. Дядя Коля, лучше живите у нас, а в Никольское наездами.

– Я не боюсь привидений, потому что их нет, – улыбнулся детектив.

– Я бы так не сказала, – заметила Галина Ивановна, – простите, сразу вас не предупредила, что дом с привидением. Поостереглась, а то бы вы отказались. Все село говорит, что после смерти Антона в его дом привидение вселилось. Все село ошибаться не может. Если все говорят, то правда!

– Самое опасное время, – продолжала Наташа, – с трех часов ночи до четырех часов утра. Час дьявола! Не надо ночевать в том доме! Страшно!

– Дурында ты, Наташка! – сказал дед, – Коля, ты почему не пьешь?

– За рулем. Сейчас сразу в больницу, хочу с врачом побеседовать. А за обед спасибо! Давно такой вкусной баранины не ел!

– Как же за рулем? – встревожился Матвей Григорьевич, – и я на машине. Мы с Галей до Никольского довезем!

– Довезете. Вы впереди, я за вами. Только сначала в больницу, потом в Семихолмики к фельдшеру, уже после этого в Никольское. Спасибо за обед, нам пора. Путь далекий. Ваши километры в степи черт кочергой мерял! Заблудиться легко.

– Нет! – улыбнулся Матвей Григорьевич, – с нами не заблукаешь! Я эти дороги наизусть знаю. С детства выучил!

***

Врач Сергей Викторович вышел к ним в приемный покой, на лице были усталость и раздражение:

– Я выезжал к нему, но не успел. Уманцев умер от воспаления легких. До меня у него была фельдшер, она назначила лечение правильно. Анна Степановна объяснила, что Уманцев сам отказался от госпитализации. Тюрина подтвердила, дескать, он даже накричал на них. Зря отказался. Мы бы его вылечили. Пожил бы еще.

– Разве нельзя вылечить дома? – спросил детектив.

– Можно, если выполнять все предписания врача. И в доме должно быть тепло! Антон Владимирович либо сам проигнорировал лечение, либо ему не делали уколы и не давали лекарства. Либо в доме был холод! Лень печь затопить? Этот вопрос не к врачу! Нет никакого убийства! Обыкновенный деревенский идиотизм: зачем лечиться? Все само пройдет. При чем здесь детектив? Воспаление легких само не проходит, а заболеть может любой человек, тем более, весной.

Хотите эксгумацию? Заключение патологоанатома? Разве есть состав преступления? Почему мне не доверяете? Я только из уважения к Галине Ивановне принял вас. Она очень болезненно переживает смерть брата. А вам, наверное, просто хочется поискать черную кошку в черной комнате, хотя никакой кошки там нет! Извините, но если у вас нет вопросов, то у меня много работы.

– Но он умер буквально за два-три дня! – возразил Трубников.

– Значит, не выполняли предписаний, не делали уколы, не давали лекарства, не топили печь. Если бы все это делали, то он бы выздоровел.

***

Трубников ушел от него с тяжелым сердцем, но все же не отказался от желания пообщаться с фельдшером. Анна Степановна ждала их. Пригласила в дом, хотела покормить. Трубников отказался. Чепурные тоже не захотели: слишком поздно! Им еще до Никольского и обратно в Ремонтное, чтобы утром успеть на работу. Они ненадолго вошли в уютный и чистый дом. Присели на диван.