Александр Аввакумов - Кара небесная [litres самиздат]

Выслушав его, Абрамов вышел из кабинета и направился на свое рабочее место. К нему зашел Балаганин и по старой привычке сел на свой любимый стул.

– Я что-то не понимаю этого Хафизова. Он что на тебя стал наезжать, больше в нашем Управлении не на кого?

– А ты откуда знаешь? Или просто догадываешься? – поинтересовался у него Виктор.

– Шеф, я давно работаю с тобой и многому научился. Твое лицо сейчас, как открытая книга, читай – не хочу.

Абрамов невольно улыбнулся, давая понять, что он не ошибся в своих предположениях. Почувствовав уверенность, Стас продолжил.

– Я смотрю, он и нашего начальника не замечает, будто того и нет, и в последнее время общается только со мной. Он что, не знает, чем занимается мое подразделение? Я ему неоднократно говорил, что мы теперь занимаемся наркотиками, оружием и преступлениями против иностранцев и никакого отношения к грабежам и угонам не имеем, но он все равно спрашивает с меня за эти кражи и грабежи.

– Знаешь, Стас, у меня тоже иногда возникают вопросы, связанные с моей деятельностью. Создается впечатление, что отдельные личности в нашем Управлении спят и видят, чтобы такие, как я и ты, ушли из розыска. При данном подходе к делам долго так работать нельзя.

– По-моему, ни Хафизов, ни Усманов даже не стесняются того, что не знают работу уголовного розыска, и порой дают такие указания, что мне становится смешно.

– Ты в курсе, Стас, что Хафизов до своего назначения на должность заместителя начальника Управления по борьбе с организованной преступностью всю сознательную жизнь проработал в Управлении охраны общественного порядка, руководил участковыми? Вот и представь, откуда он может все это знать, если никогда не работал в розыске. Да и Усманов из той же когорты. За его спиной – речной техникум и два года работы в сыске по борьбе с кражами автотранспорта. Чего можно ожидать от них?

Стас закивал, давая понять, что ему все ясно.

***

Утром друзья встретились и поехали в музей изобразительного искусства.

– Может, Цаплина нужно было взять с собой? – засомневался Вадим. – А то как-то нехорошо получается.

– Пусть спит. Чего ему делать в музее? Он в нем, как слон в посудной лавке, – Прохоров весело засмеялся над своей шуткой.

Они целый час бродили по залам, любуясь экспонатами. Повернув за угол, оказались в зале русской иконописи.

– Смотри, Вадим, сколько здесь икон, и все, наверное, очень дорогие?

Заметив молоденькую девушку-экскурсовода, они направились к ней. Когда она закончила экскурсию, Прохоров обратился к девушке с вопросом:

– Скажите, у вас все иконы подлинные?

Она удивленно подняла брови и, улыбаясь, ответила:

– В музее, как правило, собирают и выставляют только подлинные шедевры.

– Тогда можно спросить, сколько, к примеру, стоит вот эта икона?

– Я не могу вам сказать ее истинную цену, но стоит она, наверняка, очень дорого.

– Тогда к вам еще один вопрос. Мы с другом вчера были в Соборе Петра и Павла и там любовались двумя иконами – Казанской Божией Матери и Седмиозерной. Обе иконы старые, почему они не в вашем музее? И дороже ли они икон, выставленных в вашей экспозиции?

Девушка немного задумалась, а затем произнесла:

– Вы знаете, эта экспозиция составлена из икон, принадлежащих государству, а те, принадлежат епархии. Икона Седмиозерной Смоленской Божией Матери, насколько я помню, была оценена московскими искусствоведами чуть ли не в полмиллиона долларов, а Казанской Божией Матери – чуть более ста тысяч.

Прохоров поблагодарил ее, и они с Ловчевым направились к выходу.

– Слушай, Вадим, только теперь я понимаю, каким был лохом с Селезневым. Выходит, я задарма предлагал то, что стоит больше полумиллиона долларов! – Прохоров был потрясен. – Я сегодня же буду звонить ему.

Вечером он набрал номер телефона Сергея Павловича. Все повторилось с завидной последовательностью. Наконец Игорь дождался, когда трубку поднимет непосредственно Селезнев.

– Здравствуйте, – поздоровался он. – Это звонит Прохоров из Казани. Я в отношении нашего последнего с вами разговора. Я тут прикинул немного и решил вам сообщить, что мы с ребятами, в принципе, согласны выполнить ваш заказ, но при условии, что вы заплатите в четыре раза больше, чем предлагали раньше.

– Что-что? – переспросил Селезнев. – Вы там случайно с ума не сошли?

– Сергей Павлович! Во-первых, вы должны понять, что я не один, у меня группа, и всем им нужно платить за участие в этой акции. Во-вторых, минимальная цена груза намного выше заявленной вами, со слов местных специалистов. В-третьих, мы многим рискуем, в отличие от вас, и условным сроком едва ли отделаемся в случае провала. Люди хотят за это иметь что-то реальное, а не наши бумажки, которые правительство может отменить в любое время.