Вера Кононенко - Время лечит?

Алиса помолчала, переваривая информацию.

–А что стало с дочкой?

–С Катькой-то? – женщина удивлённо посмотрела на девушку. – Да ничего с ней не стало. Получила все папины деньги. Поехала путешествовать. Дом давно уже стоит заброшенным. Весь сад зарос. А Генка так его любил, – на глаза женщины навернулись слёзы. – Эх, Игнатов, Игнатов, предупреждали мы тебя.

–Кто? – Алиса почувствовала, как сердце ухнуло в пятки. – Как его фамилия?

–Игнатов. Геннадий Петрович Игнатов.

–А Катя? Она тоже Игнатова? – Алиса затаила дыхание.

–Конечно.

–Господи, – Алиса приложили руку к груди, пытаясь унять сердцебиение. – А Катя ладила с мачехой?

–Вот на счёт этого ничего плохого не могу сказать. Дружно жили. Мы даже удивились тогда, что Катька так хорошо приняла Веронику. Характер у неё был не подарок. Избалованная эгоистка. Молодая стерва, одним словом. Но, видимо, рыбак рыбака видит издалека.

–Боже мой, – прошептала побледневшая девушка. – Тогда это всё меняет.

–Дорогая, что меняет?

–Это я сама с собой, – Алиса поднялась. – Раз никто не знает, где искать Веронику, тогда все планы придётся менять. Обойдёмся без неё. Спасибо Вам большое.

Алиса вышла на улицу, и подошла к дому, где раньше жила Вероника.

–Вот она связь, которую мы даже не смели предположить, – прошептала девушка, задумчиво рассматривая черепичную крышу. – Они знакомы. Интересно, что же здесь случилось? Кто истинный убийца? Если это Катя, то Вероника могла что-то видеть. Значит, для Кати она опасна. Если это сама Вероника, то она должна любыми путями найти Катю. Возможно, из-за этого она и решила нам помочь?

Глава № 21.

Тяжёлая дверь подъезда громко стукнула. Глухое эхо с утробным ворчанием взметнулось между лестничных пролётов, замерло в районе шестого этажа, и снова воцарилась гнетущая тишина. Дом был старым, и казалось, каждый такой удар причиняет ему нестерпимые страдания.

Черноволосая женщина на мгновение замерла, и прислушалась. Постояв так несколько секунд, и не услышав ничего подозрительного, она начала подниматься по ступенькам. Звук каблучков звонко разнёсся по всему подъезду. Женщина глубоко вздохнула, пытаясь унять охватившую её дрожь. Эта дрожь захватила её, едва она припарковалась за домом. Прежде чем войти в подъезд, женщина долго наблюдала за ним со стороны. Сегодня как никогда её тревожило беспокойство. Это чувство появилось накануне, и уже не оставляло её ни на минуту. Это было предчувствие беды.

« Нужно успокоиться, – прошептала она вслух, преодолевая лестничный пролёт. – Завтра решающий день. Если я запаникую, всё может кончиться плачевно. Тогда зачем столько усилий? Завтра всё завершится. Занавес опустится, и я получу свободу. И, никто никогда не узнает, каких трудов мне стоило сделать это, просчитать каждый ход, запутать следы. Как обидно, что никто не сможет восхититься моим умом, изобретательностью. Я почти совершила идеальное преступление! Но, как же я устала»!

Женщина остановилась на четвёртом этаже, и перевела дух. Внимательно оглядела каждую из трёх дверей на этаже. Ничего подозрительного. Только на одной из дверей был глазок, но именно эта дверь и была нужна ей. Подойдя к двери, она прислушалась. За дверью царила тишина. Женщина вставила ключ, и аккуратно провернула его в замке. Замок щёлкнул, и женщина, замерев, словно перед прыжком в холодную воду, шагнула внутрь. Дверь закрылась за спиной, и женщина зажмурила глаза. Но ничего не произошло. Она открыла глаза, и вздохнула с облегчением. Как она боялась, что её здесь ждут. Как волновалась. Она осторожно прошла по коридору, и заглянула в единственную комнату. Всё было так, как и вчера вечером. Стойкий запах пота и мочи перемешивался с запахом лекарственных препаратов. На столе валялись использованные шприцы, ампулы с глюкозой. Связанный мужчина лежал на диване, и спал глубоким, наркотическим сном. Хоть она и была уверена в этом, но с облегчением вздохнула. Тот препарат, который она ему вводила, вызывал стабильный сон. Даже после окончания его действия, человек ещё некоторое время оставался заторможенным, вялым. Плохо воспринимал действительность. Женщина вплотную приблизилась к дивану, и склонилась над спящим мужчиной. Сейчас, с заклеенным пластырем ртом, с взлохмаченными волосами, он больше походил на большую тряпичную куклу, брошенную за ненадобностью хозяином, чем на преуспевающего красавца, каким он был до недавнего времени. Его кожа приобрела сероватый оттенок, веки чуть заметно подрагивали. Дыхание было прерывистым.