Елена Кралькина - Немчиновы. Часть 4. Я смогу!

Первой начала бить тревогу Валька. Ее образцово-показательные дети начали отбиваться от рук. Объяснить это просто переходным возрастом Валька отказалась. Поначалу я всерьез к Валькиным словам не отнесся, но когда я узнал, что Сережка отказался идти в архитекторы по причине того, что он всегда будет в тени отца, понял, кто-то парню голову здорово задурил. Навел справки у своих, но Катька с Шуркой в полной несознанке. Спросил у матери, нет ли проблем с девчонками? Выяснилось, что Катька с Шуркой разболтались. На каждое ее слово – два, и все в Сосновск просятся. Я в своем доме не привык что-либо говорить дважды. Запретил девчонкам даже думать о гулянке в Сосновске, и точка. Пусть сидят в охраняемом поселке. Девчонки в слезы, но со мной не поспоришь.

На следующий день еду домой, вижу, крадутся мои дочурки по соседней улице. Все бы ничего, да рожи размалеваны. Это уже серьезно, значит, хахали появились, куда только мать с Манькой смотрят! Проследил, смотрю, девчонки направляются прямиком в кафе. Его совсем недавно у нас в поселке открыли. Я Пашке звякнул, он запись с камеры из кафе вечерком мне и доставил. Мы глянули и обомлели: великолепная шестерка – Катька с Шуркой, Валькины двойняшки и Пашкины старшие – тусуется с внуком Клюева Генкой и его дружком Олегом. Вот оно, где наша смерть таится. Клюев умеет ждать, решил на наших детях отыграться. Мы с Пашкой схватились за голову, а тут еще Пантелей с Виталием Петровичем нарисовались. Пантелей как узнал, что Генка в деле, аж зубами заскрежетал.

Стали думать, что делать. Вызвали Светку и Маньку. Вальке и Вадиму Виталий Петрович попросил пока ничего не говорить. У Вадима из-за детей в последнее время даже сердце стало пошаливать. Светка – мать троих сыновей – утверждает, что самое действенное орудие воспитания – это ремень. Я в душе с ней полностью согласен, но у меня Манька. Она хоть и давно живет в России, но все еще держится за свои европейские ценности, мать их. Мы все, не сговариваясь, после смерти Недельского все прошлые страсти-мордасти постарались забыть. Дети ничего не знают. Сами виноваты, непоротых вырастили. То, что детям пора все рассказать, мы решили единодушно. Но только как? Решение проблемы нашел Виталий Петрович. Он предложил срочно вызвать Мишку и возложить на него обязанность рассказать детям все. Пусть расскажет хотя бы своим Немчиновым, а те уж с нашими охломонами поделятся. В Сосновск мы решили ребят категорически не пускать. Я взял грех на душу и объявил, что это связано с криминогенной обстановкой в городе.

Когда Светка с Пашкой ушли, Манька предложила прицепить Генке микрофон и послушать, что у него на уме. Идея мне понравилась. Манька позвонила Вадиму и в связи с оперативной необходимостью попросила сопроводить ее в ночной клуб, где каждый вечер тусуется Генка. Я не сразу врубился, почему Вадим. Получил разъяснение, как последний лох. Манька загримировалась под французскую дамочку так, как у нас здесь их представляют. Декольте, туфли на шпильках, морда разукрашена. Взяла Вадима под ручку, якобы она его гостья и якобы он ее в клуб повел повеселиться. С кем еще она может болтать только по-французски? Я, конечно, своих ребят тоже в ночной клуб отправил, подстраховка еще никому не повредила. Ребята все потихоньку на видео сняли. Я отпал. Одно слово – Манька зажигала. Микрофон дурачку она прицепила сразу, и уже к ночи я получил убойный материал. Не постеснялся даже начальство ночью с кровати поднять. Естественно, получил взбучку за то, что слушали без санкции, в суде пленку в качестве доказательства предъявить не сможем. От следствия по делу об изнасиловании меня отстранили, по-моему, начальство перетрусило, что я по-простому мочкану Клюева в темном переулке без суда и следствия. Мне было приказано сосредоточиться на наркотрафике. Мы уже давно бьемся головой о стенку, не можем найти путь, по которому наркота в Сосновск поступает, а Генка, дурак, всю схему засветил. Дед Клюев на десять ходов вперед все просчитывает, а с внуком ошибочка вышла.

Вдруг я получил тревожный мейл от Люськи, и почти сразу же мне позвонил дед и тоже попросил срочно приехать. Честно говоря, я сильно перепугался. Что произошло? Не дай бог кто-то сильно заболел. Дед очень лаконично пояснил, что все живы-здоровы, но появилась проблема с Сонькой и Сережкой, и я нужен, чтобы ее разрешить. Как я понял, дед уже позвонил Елизавете Андреевне, нашей с Танькой научнице, объяснил ситуацию, так что проблем с отъездом не возникло, и уже следующим утром я, Танька, сын Дюшка и тетя Зина прибыли в Сосновск. Нас встретил сам дед, подробно распространяться о сложившейся дома ситуации он не стал. Просто попросил рассказать мелюзге обо всем, что произошло с нами, Немчиновыми, начиная с гибели моих родителей. Я очень удивился. Дед, тетя Валя и дядя сделали все, чтобы ребята считали себя такими, как все. Информация о величине состояния деда и дяди от них скрывалась. Мелюзгу с детства настраивали на то, что они должны будут сами много работать. О причинах смерти моих родителей, наследстве дяди Юры и Недельском при ребятах даже не упоминали, не хотели отягощать их негативом. А теперь я должен рассказать ребятам все… Зачем? Что могло произойти? На мои вопросы дед только покачал головой: «Сам поймешь».