Андрей Середа - Боль остаётся навсегда [litres самиздат]

– Ну, давай, давай отгибайся же!

В темноте он нащупывал вбитые доски и с силой вырывал их.

В это время Злотоумов стоял на лестнице и ждал когда Добродубов, откроет дверь, что бы выйти незаметно. Он вслушивался в темноту и холодел от каждого шороха.

Но тут, из-за угла проёма появляется Баранцев, держа в руке револьвер. (Видимо он дополз до него и вернулся что бы отомстить). Его тело было окровавлено, и за ним тянулся длинный кровавый след.

– Получай паскуда! – сказал он пустив пулю в Злотоумова – Не мне, ни тебе!

Прогремел выстрел и пуля попала прямо ему в живот. Да, Баранцев был метким стрелком. Добродубов же, услышав всё это, замер и задержал дыхание.

– О боже, за что мне это!

По его щеке прокатилась слеза. Осталось отодрать всего одну дощечку что бы выбраться. Но он спрятался за кресло, что бы не умереть от выстрела. Баранцев же, в это время, начал бегло сползать по лестнице, цепляя ссадины и занозы.

– У, я до тебя доберусь! И тогда-то тебе не поздоровиться! Что, думал, сможешь так подстрелить меня и уйти, не, дружок, так не получится! Ни мне, никому!

Последние ступени пролёта преодолел он залпом. В отчаяние Баранцев стал бегло осматривать комнату, ища Добродубова. Баранцев не боялся, ведь ему было просто-напросто нечего терять. Он желал лишь только мести. А вот Добродубов покрылся потом, ведь сейчас на кону стояла жизнь его и жизнь его семьи. Его руки дрожали и вряд ли он бы смог предпринять правильное решение. В комнате наступила тишина, которую нарушает Баранцев.

– Мне всё равно, я никуда не убегу, приедут копы и меня повяжут. А вот тебе, стоило бы пошевелиться, иначе твои дни сочтены.

Сказал он что бы вывести Добродубова из себя. Из-за кресла послышался шорох и Баранцев без промедления шмальнул туда четыре раза.

– Так тебе и надо! Урод!

Сказал он, думая что убил Добродубова. Через мгновение он ринулся туда что бы удостовериться в этом. Но тут из-за кресла выползает Добродубов и делает два выстрела чуть ли не в упор, прямо в Баранцева. Баранцев – мёртв.

– Вот так-то!

Сказал в слезах Добродубов. Его плечо было ранено и истекало кровью. После, он присел в простреленное недавно кресло, изнывая от боли.

– Как, как же мне быть! – думает Добродубов

Его плечо прострелено и невероятно болит. Уже через несколько минут приедут легавые, а в доме – несколько миллионов, украшения и два трупа. В первые секунды его не покидала мысль – бежать. Взять все деньги что есть, отколупать доску и надеется на удачу. Так бы он и сделал. Но в последний миг он обернулся и оглядел роковую комнату.

Занавески на первом этаже были завешены, а окна частично заколочены досками. Сквозь лестничный проём, на гладкий паркетный пол, отражались яркие лучи восходящей луны. В этом белом свете можно было различить большое бездыханное тело Баранцева. Оно веяло прохладой и изливалось кровью. Чуть выше, на лестнице, тихо стонал Злотоумов, прибывая в состоянии полу-смерти. Он уже потерял надежу на спасение и проживал свои последние минуты. В комнате, ещё выше, горел свет, а балкон, недавно открытый что бы покурить, медленно качал дверьми. Дом наполнялся прохладой, а время всё шло.

– Может спрятаться? Или всё таки бежать?

Спрашивает у себя Добродубов.

– Хотя, а есть ли в этом хоть какой ни будь смысл? Меня всё равно найдут когда-то. Сколько бы я не убегал и не прятался, я всё равно буду наказан по заслугам. Но, разве я в чём то виноват? Разве я виноват в том что хотел совершить хорошее дело. Но как я смогу всё объяснить полиции? Пытаясь спасти одного, я загубил двоих, а может троих, или даже больше.

Он проговорил это в истеричном тоне, после развалился в кресле и заплакал. Добродубов больше не хотел бежать.

– Я смог найти деньги, но какой ценой!

На улице уже слышались далёкие вопли сирен. Машины стремительно приближались к дому. В последние минуты, перед арестом Добродубов взял стопку недавно дорогих купюр и с усилием приложил их к ране, дабы остановить кровь. Бумажки моментально наполнились кровью и в одночасье размякли.

Прошло тридцать лет. Добродубова посадили в тюрьму. Его жена умерла, детей вынуждены были отдать в приют. Они не хотели с ним общаться и никогда не навещали его. За это время многое изменилось. Хрусталёв снова заработал свои миллионы. Дом в котором было убийство, давно очищен и задаётся в аренду. Полигон уже обанкротился и закрылся. Деревья за мраморной оградой стали выше вдвое, а охрана усилилась. Жизнь шла своим чередом, как будто ничего не было. А может так и есть?