Агата Кристи - Вилла «Белый конь» [litres]

– Молодца! Дай ей в челюсть, Лу!

Стоящий за баром хозяин – тощий, похожий на итальянца парень с бакенбардами (я решил, что это сам Луиджи) – вмешался, закричав с чистейшим выговором лондонского кокни:

– Аллё, а ну-ка, кончайте! Кончайте! Через минуту сюда сбежится вся улица. Вы приманите сюда «фараонов». Хватит, я сказал!

Но прилизанная блондинка вцепилась рыжей в волосы и принялась неистово таскать ее за шевелюру, вопя:

– Ах ты, сука! Вздумала отбить моего парня!

– Сама сука!

Хозяин и смущенные кавалеры растащили девиц. В когтях блондинки остались большие пучки рыжих волос. Она весело потрясла ими, после чего бросила на пол.

И тут открылась входная дверь, на пороге кафе появился блюститель закона в синей форме и величественно проронил стандартные слова:

– Что здесь происходит?

Общего врага тут же встретили единым фронтом.

– Просто слегка повеселились, – сказал один из молодых людей.

– Только и всего, – сказал Луиджи. – Небольшое дружеское веселье.

И он ногой затолкал под ближайший столик клочок волос. Противницы улыбнулись друг другу в знак фальшивого примирения.

Полисмен недоверчиво обвел взглядом собравшихся.

– Мы как раз уходим, – ласково сказала блондинка. – Идем, Даг.

По случайному совпадению, еще несколько человек как раз собрались уходить. Блюститель порядка проводил их мрачным взглядом. Этот взгляд говорил: на сей раз он посмотрит на случившееся сквозь пальцы, но будет начеку. Засим полисмен медленно удалился.

Кавалер рыжей уплатил по счету.

– Ты в порядке? – спросил Луиджи у девушки, которая поправляла платок на голове. – Лу порядком тебя отделала – выдрала волосы с корнем.

– Да вовсе и не было больно, – небрежно сказала девица и улыбнулась ему. – Прости за свалку, Луиджи.

Компания ушла. Теперь бар был почти пуст. Я нашарил в карманах мелочь.

– Она просто молодчина, – одобрительно сказал Луиджи, наблюдая за закрывающейся дверью. Затем взял метлу и замел за прилавок пряди рыжих волос.

– Боль, должно быть, была ужасной, – сказал я.

– Я бы на ее месте так заорал! – признался Луиджи. – Но она просто молодчина – Томми-то!

– Вы хорошо ее знаете?

– Да, она здесь почти каждый вечер. Такертон ее звать, Томазина Такертон, если хотите полностью. Но тут ее кличут Томми Такер. Отвратно богата. Ее старик оставил ей целое состояние, а она что? Переезжает в Челси, живет в паршивой конурке близ Уондсворт-бридж и болтается с шайкой таких же, как она сама. Вот никак не пойму: у половины этой шайки есть деньжата. Они могли бы заполучить любой ништяк на свете, могли бы поселиться в «Ритце», если б захотели. Но они, похоже, кайфуют, живя так, как живут. Да… Вот никак этого не пойму.

– А вы бы сами что делали на их месте?

– Ну у меня-то есть голова на плечах! – сказал Луиджи. – А сейчас я просто зарабатываю как могу.

Я встал, чтобы уйти, и спросил, из-за чего началась ссора.

– А-а, Томми положила глаз на бойфренда той девчонки. А он не стоит того, чтобы из-за него драться, уж поверьте!

– Вторая девушка, похоже, уверена, что стоит, – заметил я.

– Ну, Лу очень романтичная, – толерантно отозвался хозяин.

У меня были другие представления о романтике, но я об этом промолчал.

Примерно спустя неделю мое внимание привлекло знакомое имя в колонках «Таймс», где печатаются извещения о смерти. «ТАКЕРТОН. 2 октября в Фоллоуфилдской частной лечебнице в Эмберли в возрасте двадцати лет скончалась Томазина Энн, единственная дочь покойного Томаса Такертона, эсквайра из Кэррингтон-парк, Эмберли, Суррей. На похороны приглашены лишь близкие. Цветы нежелательны».

Ни цветов для бедной Томми Такер, никакого больше кайфа от жизни в Челси. Я вдруг ощутил сострадание к разным томми такер наших дней. Но, в конце концов, напомнил я себе, откуда мне знать, что моя точка зрения правильна? Кто я такой, чтобы заявлять, что ее жизнь прошла впустую? Может, как раз моя жизнь, тихая жизнь ученого, погруженного в книги, оторванного от мира, тратится зря. Жизнь из вторых рук… Если быть честным, ловлю ли я от жизни кайф? Очень непривычная мысль! Конечно, по правде говоря, я и не желал ловить кайф. Но, с другой стороны, может, я должен этого желать? Непривычная и очень неприятная мысль.

Я выбросил из головы Томми Такер и обратился к своей корреспонденции.

В одном из писем моя двоюродная сестра Рода Деспард просила об одолжении. Я ухватился за него, поскольку нынче утром был не в настроении работать. А тут такой прекрасный повод отложить дела!