Энн Кливз - Немые голоса [litres]

— Не совсем. Она спросила, готова ли я подписать форму согласия на удочерение. Я колебалась, и она проговорила возможные варианты. Она сказала, что если Матильду не удочерят, а отдадут на временную опеку, у меня будет возможность с ней видеться, поддерживать контакт. И, возможно, однажды я смогу ее забрать.

— И вы отказались подписать форму. Могу поспорить, родителям это не понравилось.

— Они были в ужасе. Сказали, что это самое эгоистичное, что я могла сделать. — Вероника посмотрела прямо на Веру. — И, конечно, они были правы. Семья, которая заботилась о Мэтти, не смогла справиться с неизвестностью — будут ли они способны ее удочерить или нет. Ее отдали в другую. Когда ей было три с половиной года, я подписала это согласие, но было уже слишком поздно. Ее так и не удочерили. Все ее детство прошло кое-как. И это полностью моя вина.

— Скорее уж вина этой чертовой слюнтяйки-соцработницы, которая отговорила вас от подписания бумаги!

Эшворт подумал, что начальница опять начнет костерить соцслужбы, но она сдержалась.

— Матильда приезжала в гости, — сказала Вера. — Пока вы принимали решение. Она помнит об этом.

— Правда? — спросила Вероника, и Эшворт не понял, ужаснуло ее это или обрадовало. — Она была такой маленькой, я не думала, что она запомнит. Я, конечно, помню каждую деталь. Во что она была одета, что говорила. Она была такая маленькая. Очень красивая. И хорошая. Послушная маленькая девочка.

Эшворт подумал: «Такая послушная, что продолжала делать все, что ей говорят мужчины».

— Она рассказала Дженни Листер о визитах к вам, — продолжала Вера. — Но у Дженни в любом случае был доступ к записям. Наверняка она знала, что вы — биологическая мать Мэтти.

— Эта мысль была мне отвратительна, — произнесла Вероника. — Я все ждала, что Дженни что-нибудь об этом скажет. Думала, она может проболтаться Саймону. Он ведь не знал, что у него была сестра.

— Зачем ей об этом говорить? Она ценила конфиденциальность. — Вера замолчала, глядя на Веронику, которая, похоже, придала этому вопросу больше значения, чем нужно. — Она говорила вам, что собирается написать книгу?

Молчание.

— Саймон как-то раз упомянул, — ответила наконец Вероника. — Ханна рассказала ему об этой мечте своей матери поведать истории своих клиентов. Как будто в этом было что-то благородное.

— Конечно, она бы изменила имена, если бы написала книгу, но люди из близкого вам круга могли догадаться. — Вера посмотрела ей в глаза. — Поэтому вы были так против отношений Ханны и Саймона? Думали, Дженни раскроет ваш секрет, если слишком с ним сблизится?

— Элиас Джонс был моим внуком, — ответила Вероника. — Эти женщины позволили ему умереть.

— А вы позволили умереть Патрику, — тихо и обыденно произнесла Вера.

Наступило потрясенное молчание. Слышно было лишь звуки разлившейся реки. Эшворт представил себе, как река смывает маленького ребенка, тащит его течением, пока лицо не погружается под воду, и несет до самого моря.

— Это был несчастный случай! — крикнула наконец Вероника. — Это совсем другое.

— Одного ребенка отдали, — говорила Вера, будто не слыша Веронику, — и один потерян. А оставшийся ребенок влюбился в дочь вашего врага. Вы так это видели?

— Саймон мог найти себе кого-нибудь получше, — ответила Вероника. Но ответ прозвучал механически и ничего не значил.

— Куда вы отвезли Конни Мастерс? — требовательно спросила Вера.

Вероника проигнорировала ее вопрос. Они как будто не слышали друг друга: каждая думала о своем, каждая говорила монологом, периодически прерывая друг друга. Это напомнило Эшворту одну из тех странных современных пьес, на которые иногда водила его жена. Два персонажа несут чушь, никак не коммуницируя друг с другом.

— Матильда правда помнит те приезды? — Вопрос Вероники прозвучал из ниоткуда.

На этот раз Вера ответила:

— Да, она говорила о них. С Дженни и Майклом Морганом. Я ездила к нему сегодня утром, чтобы убедиться в том, что я права. Они очень много для нее значили.

— Что она помнит?

— Как соцработница привозила ее на машине. Она говорила о доме, стоявшем на воде. Это ведь лодочный сарай у озера? То место с картины в вашем холле? В Гриноу?

— Я всегда встречалась с ней там, — сказала Вероника. — Мои родители не пускали ее в дом. Это по-прежнему был постыдный секрет.

Тут она посмотрела на нее и задала самый важный вопрос:

— Матильда запомнила меня?

Но Вера уже поднялась на ноги, чуть не споткнувшись от спешки.