Александр Грин - Синее привидение [Преступления Серебряного века. Том I]

— Это мой покойный батюшка. Мы родом из Печоры. Там у нас чугуноплавильный завод. Кроме брата, который управляет заводом, у меня не осталось никого из близких. Теперь приступим к делу.

С доктором Замшиным я познакомилась у свояченицы. Тогда он был бедный студент.

— Вот что я хотел спросить вас, Елена Николаевна. Я забыл вам сказать, что вчера, согласно вашего желания, я приступил к делу и посетил особняк, в котором жил покойный Замшин. Фекла, служанка покойного, не говорила ли вам о том, что по ночам в доме неспокойно? Какие-то привидения.

— Первый раз слышу от вас.

— Странно. Вообще должен заметить, что эта женщина мало внушает мне доверия.

— Что вы, она так предана мне!

— Как угодно, но я ей не верю и имею на это основание. Во-первых, почему она не сказала вам о привидениях, а сказала о них почему-то мне, человеку, которого впервые видела; во-вторых, у меня есть еще более веское основание.

И Сорокин торжественно достал из бумажника найденное им зеркальце.

— Вот, извольте видеть, сие я нашел возле калитки частокола, отделяющего особняк от парка. Вещичка эта, согласитесь, довольно изящная и имеет свой секрет.

Репортер открыл одну из крышек и показал Шалимовой портрет.

Шалимова при виде портрета побледнела и схватила за руку Сорокина.

— Это покойный доктор Замшин. В прошлом году я заказала миниатюру и негатив разбила.

Елена долго рылась в потайных ящиках бюро.

— Да он исчез. Кто же мог взять его? Нет, я не хочу верить тому, что Замшин изменял мне. Память о нем должна остаться святой для меня.

В прихожей раздался резкий звонок. Шалимова вздрогнула.

— Это он.

Она подошла к зеркалу и слегка попудрила лицо.

— Вы не говорите моему брату, как я познакомилась с вами, и вообще будьте осторожны.

— Лена, ты одна?

Не дожидаясь ответа, в кабинет вошел коренастый широкоплечий мужчина среднего роста, с русой, лопатой бородой и крючковатым носом, придававшем лицу хищный вид. Елена познакомила Сорокина со своим братом.

— Батенька мой, да ведь я читатель вашей газеты! Очень рад. Вот благодать! Как Бог натопил печку. Такая теплынь. А все-таки скажу, в Петрограде не то, что у нас на Печоре. Там благодать. Один воздух чего стоит, — этакий ароматный, ядреный. А ты чего, Лена, к моей жене не захаживаешь? Будет тебе хандрить. Не везет моей сестре на женихов.

Елена вышла из кабинета.

— Если насчет еды, то, сестрица, не беспокойся, потому я забежал на минутку! Женихи нынче не нравятся мне. Все это про честь и благородство говорят, а у меня уже такой порядок заведен, ежели кто про благородство свое, то наипервый мошенник.

Шалимов вышел и сейчас же вернулся, объявив Сорокину, что Елена уснула.

— Как вам нравится? А знаете что, поедем ко мне ужинать в контору.

Шалимов почти насильно увез с собой Сорокина.

Контора печорского чугуноплавильного завода помещалась в одном из новых домов на Каменноостровском проспекте. Шалимов втолкнул репортера в темную прихожую и, нащупав выключатель, зажег электричество. Во всех трех комнатах было много икон старинного письма в серебряных ризах. В приемной был накрыт белой скатертью большой круглый стол. Шалимов послал жену швейцара в «Аквариум» за ужином.

— Присаживайтесь. Черт побери этих баб! Я женился, когда мне было двадцать пять лет, то есть, меня женил папенька. У меня есть сын.

Шалимов принес из кабинета две фотографические карточки, — жены, миловидной женщины, и сына, мальчика-подростка, похожего на мать.

— Уже в гимназию ходит. А вы где познакомились с моей сестрицей?

Вопрос был задан неожиданно, будто ненароком. Сорокин оценил этот прием и, не моргнув глазом, солгал. Шалимов сделал вид, что поверил.

— Я буду с вами откровенен. Сестрица подозревает меня черт знает в чем. Будто я убил ее жениха, честное слово! Бог свидетель, я не желаю ей зла и не желал. Гостил на Печоре у нас этот Замшин, так себе докторишка. Кому что нравится. Знаете, из поповичей. Покойный был злой человек, обидчивый. Но раз сестра выбрала, что я могу поделать. Я не люблю соваться в бабьи дела. Пошли раз на охоту: значит, я, моя жена, Лена и доктор. Разбрелись вдоль берега в разные стороны. Берег скалистый, а скалы отвесные. Собаки тявкают. Слышу выстрел, а затем крики. Что такое приключилось? А надо заметить, год для нашей семьи был несчастный, — мать померла, а потом папенька. Выбегает Елена, бледная, губы трясутся, и кричит, чуть не убили ее жениха. Пуля шлепнулась как раз у его головы и задела шляпу. Кто выстрелил, до. сих пор не знаю. Жена говорит, что не стреляла, я тоже. После этого Елена и Замшин уехали в Петроград, а вслед за ними и я с женой. А тут новое несчастье с Замшиным. Я уверен, что она меня подозревает, с сыщиками возится. Прямо не смеет сказать, но по глазам вижу, что думает. А вам она ничего не говорила?