Глэдис Митчелл - Смерть и дева. Эхо незнакомцев [сборник]

— Шантаж, — произнесла миссис Брэдли тихо, словно самой себе. Фермер кивнул.

— Вот и я так думаю, — просто согласился он. — Он как будто бы служил в армии, пока не вышел в отставку, но по-моему, на военного он не похож, и никто вообще не знает, откуда у него деньги.

— А кто-нибудь из местных жителей навещал его и потом уходил расстроенным, вы не знаете?

— Не могу сказать, мэм. Но вряд ли. Марджи наверняка сказала бы, это уж как пить дать.

— Вы удивились, когда мистер Уитт в том крикетном матче так решительно вышел из игры? Мистер Донах рассказывал мне, что от калитки он почти убежал.

— Удивился? Нет, не удивился. Мы все хотели вылететь по-быстрому и поставить команду Мида к мокрой калитке.

— А вам не показалось, что у мистера Уитта могла быть с кем-то назначена встреча в павильоне?

— Да нет, с чего вдруг? Такое мне и в голову не приходило. С какой стати?

Миссис Брэдли поняла, что от фермера она больше ничего не узнает, и перестала допытываться.

Джордж припарковал машину на проселочной дороге, ведущей к фермерскому дому. Тома Донаха в машине не оказалось.

Заметив приближение хозяйки, Джордж вышел и открыл заднюю дверцу машины. Мистер Берт удостоил собеседницу еще одним замечанием:

— Вы бы лучше спросили Корниша, какая кошка пробежала между ним и мистером Уиттом, когда Корниш держал паб «Бочонок рома» в Гардлинге. Вот тогда-то все и началось. Знаете, когда в войну там были расквартированы американские солдаты. Мистер Уитт какое-то время занимал там комнату. Но так и не заплатил за нее ни гроша — так мне говорили. Только смотрите, осторожно спрашивайте. Он как с цепи срывается, если его разозлить.

Этот факт не заинтересовал миссис Брэдли — в отличие от шантажа, чьи осьминожьи щупальца обвивали детали этого дела.

Пища для размышлений более чем обильна — так решила миссис Брэдли. Она перечислила основные моменты в уме, потом в записной книжке. Первое и самое важное — груз странных совпадений. Если только она не недооценила самым прискорбным образом умственные способности как минимум одного из близнецов, тогда Дерек отсутствовал на поле в момент убийства Уитта по чистейшей и злополучной случайности.

Второе — явно подозрительная фигура самого Уитта. Должно быть, его жертвой пал не один человек. Сфера его деятельности могла оказаться весьма обширной, и поскольку задиристый хозяин постоялого двора «У француза» физически никак не мог убить его, следовало провести среди жертв убитого поиск тех, кто имел средства, возможность, а также мотив для убийства. Средства и мотив казались довольно очевидными. Что же касается возможности, миссис Брэдли не оставалось ничего другого, как уверовать, что ее предоставил юный Дерек Кокс, который, видимо, впустил в дом убийцу, если только сам не был убийцей.

Но во всех этих отношениях миссис Брэдли не могла предпринять ничего, с чем полиция не справилась бы гораздо лучше. Она ничуть не жалела о бесславном конце шантажиста. Было уничтожено еще одно ядовитое и зловредное насекомое, в результате чего общество лишь выиграло. О другом погибшем она пока что знала очень мало. Что ей не терпелось узнать, так это есть ли какая-нибудь связь между двумя убийствами, если есть, то какая, и не причастен ли Фрэнсис Кокс к какому-нибудь из них. Она охотно поверила бы в его невиновность, и тем не менее, дед несправедливо обошелся с ним, в итоге он мог озлобиться вплоть до полной асоциальности.

Миссис Брэдли никак не могла забыть, как у нее на глазах Фрэнсис столкнул в реку мисс Хиггс. Позднее выяснилось, что причиной его раздражения могла стать невозможность сообщить ей о мертвеце в лодочном сарае, однако этой гипотезе противоречили два установленных к настоящему моменту факта.

Во-первых, если бы он действительно хотел, чтобы мисс Хиггс узнала о его ужасной находке, он мог по крайней мере привести ее в сарай и указать на ялик, или же, поскольку он, несомненно, был одарен способностями художника, мог нарисовать внушающий отвращение труп. Во-вторых, из этих двух событий страшная находка под килем ялика должна была повергнуть Фрэнсиса в более глубокое состояние шока, чем встреча с братом-близнецом, однако именно последняя, а не первая потрясла его настолько, что к нему вернулся дар речи.