Мэри Стюарт - Грозные чары. Полеты над землей (сборник)

– В самую точку. Есть возражения?

– Жду не дождусь.

– Всегда утверждал, что ты не такая уж примерная девочка. Пропади он пропадом, этот туман, – это палка о двух концах. Судя по тому, что мне удается разглядеть, контрабандисты не зря выбрали эту гору для своих темных делишек. Я, кажется, припоминаю: здесь существует так называемая панорама – зона прямой видимости, включающая участки по крайней мере двух границ. Для организации сигнальной линии лучше места не придумаешь!

– И что же ты намерен делать?

– Идти прямо туда, если получится, и захватить Балога, его сообщника и наркотики. Вполне возможно, полиция просто установила наблюдение за гостиницей и располагает более полной информацией, чем мы, но ведь Балог знает: его «крыша» провалена, так что и мы можем с тем же успехом нагрянуть туда и захватить обоих, пока они не дали деру. Поди знай, как все может повернуться, если они будут спасаться порознь… К тому же двух птичек легче заставить петь, чем одну.

– А что требуется от меня?

– Когда доберемся, оставайся в укрытии, пока я не позову. Может быть, мне понадобится позвонить по телефону, если у меня руки будут заняты… Или, если что-то не заладится, тебе с Тимом придется спуститься вниз, сесть в машину, доехать до отеля. Пусть тамошняя администрация вызовет полицию из Граца и пошлет сюда местного полицейского и пару крепких горожан. Сама не возвращайся. – Он улыбнулся. – Да не смотри ты на меня такими глазами; это просто на всякий случай, но все будет хорошо… Я делаю только то, что называется «подстраховкой от непредвиденных обстоятельств». Понятно?

– Да, понятно.

– А теперь лучше перестать болтать. В тумане звук разносится так же хорошо, как над водой. А я не думаю, что мы сейчас далеко от цели.

– Смотри, – шепнула я.

Немного левее над нами внезапно появился свет, смутный и расплывчатый из-за тумана, но устойчивый.

– Вот и конец путешествия, – так же тихо ответил Льюис.

– Или начало развлечений? – уточнила я.

– Как скажешь, – заверил меня сговорчивый муж.

Гостиница не поражала размерами. Насколько позволял разглядеть мглистый сумрак, это было солидное, вытянутое в длину здание с побеленными стенами и с кровлей из серой деревянной дранки, столь обычной в долинах. С одной стороны вдоль дома тянулась крытая веранда, где летом расставлялись столики. Гастхауз – так по-немецки называется гостиница – стоял ярдах в двадцати от того места, где кончаются рельсы. С другой стороны к дому примыкала огражденная парапетом терраса. За парапетом скалы обрывались отвесно вниз на двести – триста футов, но со стороны станции, откуда мы подходили, дом выглядел просто как обычное приземистое длинное здание с закрытыми оконными ставнями и массивной дверью, сбоку от которой стояли мусорные ящики и коробки с пустыми бутылками.

Свет, который вывел нас с Льюисом к гостинице, шел именно отсюда – из единственного окна с открытыми ставнями. Один ставень и створка окна были открыты; возможно, это сделали после звонка Шандора специально, чтобы указать ему в тумане путь на вершину. Других огней не было.

Рельсы кончались под крышей станции – низкого продолговатого строения, больше всего похожего на сарай. Под прикрытием этого сооружения мы пробежали вперед и перебрались через барьеры из щебенки к мутному окну с задней стороны. Между этим окном и гастхаузом спрятаться было негде, если не считать ящиков, составленных штабелями, и контейнеров с бутылками у стены; но у нас оказался превосходный наблюдательный пункт: через окно станции было прекрасно видно все, что происходит в освещенном помещении с открытым ставнем. Картинка была не хуже, чем на киноэкране.

Действие разворачивалось в кухне.

Слева играли отблески пламени большой кухонной плиты, над которой красовались подвешенные в ряд медные сковороды и большое синее блюдо. У стены напротив окна можно было разглядеть верх кухонного стола, а над ним – еще какие-то полки с посудой и стопкой картонных коробок. Стена справа, где, по-видимому, находилась дверь, мне была не видна. Рядом с окном выдавался край большого, чисто выскобленного стола. Самое главное – на стене у кухонного стола висел на высоте плеч старомодный телефонный аппарат, около которого Шандор что-то резко выговаривал коренастому здоровяку – по-видимому, хозяину, – стоявшему у плиты спиной к окну. Насколько я могла рассмотреть, редеющую шевелюру хозяина уже тронула седина. На нем было старое пальто, накинутое второпях поверх пижамы или чего-то такого, что он надевал на ночь. Сейчас, сняв с плиты кофейник и полуобернувшись к Шандору, он, в свою очередь, обратился к канатоходцу.