Ричард Фримен - Око Озириса [сборник litres]

– Имеются двадцать отпечатков большого пальца; некоторые из них – явная подделка, другие – подлинные, третьи оставляют двойственное впечатление.

– Конкретнее, пожалуйста. Охарактеризуйте каждый квадрат по номерам.

Мистер Синглтон, глядя в свои записи, стал зачитывать:

– Отпечаток в квадрате номер один – подделка, так же как и номер два, хотя имитация умелая. Номера три и четыре – подлинные, пятый – нет. Шестой – оригинальный, седьмой – фальшивый, но качественно выполненный. Восьмой – тоже оригинальный, девятый – по-моему, искусная подделка. Десятый и одиннадцатый – настоящие, двенадцатый и тринадцатый – подделки. Относительно четырнадцатого я сомневаюсь, но склонен считать его фальсифицированным. Пятнадцатый – подлинный, шестнадцатый – тоже, но в этом я не готов присягнуть. Семнадцатый – определенно настоящий. По поводу восемнадцатого и девятнадцатого я затрудняюсь дать ответ, но предполагаю, что подделка. Двадцатый – однозначно оригинальный.

Едва мистер Синглтон начал перечисление, на губах судьи заиграла лукавая улыбка, а присяжные с нескрываемым изумлением смотрели то на свидетеля, то на лежащие перед ними листы, то друг на друга. Мистера Трамплера, светило британской юриспруденции, словно заволокло тучами, ибо, по мере того как одно утверждение Синглтона сменялось другим, сэр Гектор то поджимал губы, то щурил глаза, и всякий раз его широкое красное лицо искажалось выражением крайнего замешательства. Несколько секунд он беспомощно и подслеповато таращился на своего свидетеля, после чего чуть ли не со стоном, разнесшимся по всему залу, рухнул на скамью.

– Вы уверены в правильности своих выводов? – спросил Энсти. – Например, вы подтверждаете, что под номерами один и два – фальшивые отпечатки?

– Несомненно.

– Вы присягаете в том, что эти два оттиска не принадлежат подсудимому?

Мистер Синглтон на миг стушевался и оторопело взглянул на судью и присяжных, но, заметив их удивленные лица и сочтя, что такая реакция – восхищение его проницательностью, приободрился и ответил:

– Да, я под присягой клянусь, что это подделки.

Энсти спокойно сел, мистер Синглтон, передав свои заметки судье, с достоинством покинул свидетельское место, куда незамедлительно пригласили его подчиненного.

Мистер Нэш, выслушав показания своего шефа с явным удовлетворением, почти вернул себе первоначальную уверенность. Его идентификация отпечатков полностью совпала с экспертизой мистера Синглтона, а поскольку Нэш выступал вторым и не сомневался в правоте начальника, то излагал результаты с видом авторитетным и безапелляционным.

– Я убежден в своих выводах, – заявил он в ответ на вопрос Энсти, – и присягаю, что те отпечатки, которые я назвал фальшивыми, действительно таковы; их экспертиза не представляет сложности для специалистов такого уровня, как мистер Синглтон и я, всю жизнь посвятивших дактилоскопии.

– Мистер Торндайк, – произнес судья, когда Нэша отпустили, – вернитесь, пожалуйста, на свидетельское место и давайте продолжим. Мы только что услышали заключения свидетелей-экспертов Скотланд-Ярда, сделанные индивидуально, без сговора, подсказок или предубеждения, и результаты полностью согласуются друг с другом. Но странная вещь: они ложны в каждом случае.

В зале охнули и зашумели, а я чуть не рассмеялся, заметив, как самодовольные лица экспертов молниеносно исказились судорогой ужаса и негодования.

«Вот вам и мат!» – с ликованием подумал я в ту минуту.

– Подчеркиваю, – продолжал судья, – результаты не носят характера догадок, которые могут то совпадать с истиной, то отклоняться от нее, – нет, они ложны всякий раз. В том, в чем эксперты уверены, они полностью ошибаются, если они в чем-либо сомневаются, то непременно тяготеют к неверному выводу. Это весьма странный феномен, доктор Торндайк. Как вы его объясните?

Лицо Торндайка, до сих пор бесстрастное, как у деревянного идола, осветилось тусклой улыбкой:

– Я попробую ответить, милорд. Имитатор изначально ставил перед собой цель изготовить такую фальшивку, которая обманула бы тех, кто будет ее исследовать.

– Вот как? – приподнял пенсне судья, и на его лице тоже появилась легкая улыбка, а присяжные загудели, словно улей, так что приставу пришлось угомонить их.

– Я предвидел, – грустно заметил Торндайк, – что эксперты не отличат настоящие отпечатки пальцев от поддельных. Здесь требуются кое-какие разъяснения, и я взял бы на себя смелость их предложить. Если с одного и того же пальца без специальных предосторожностей снять десять отпечатков, среди них не окажется и двух похожих, ибо палец, будучи закругленным, касается бумаги лишь одной частью. Полученные оттиски, так или иначе, будут немного варьироваться в зависимости от того, с какой стороны пальца их снимали. Но используемый мною штемпель имеет плоскую поверхность наподобие шрифтового печатающего устройства и, подобно ему, всегда оставляет одинаковый след. Штемпель воспроизводит не кончик пальца, а дает конкретный готовый отпечаток, и, если десять оттисков сделаны одним штемпелем, они сразу бросаются в глаза, потому что все они механически повторяют друг друга. Подлинные же отпечатки отличаются от тиражированных тем, что имеют мелкие различия в положении пальца.