Клинтон Стэгг - Серебряная Сандалия

— Прощай, перо! — вырвалось у Карла. — Это… батюшки!

Его восклицание утонуло в хоре подобных. Тяжелый светильник покачнулся. Потолок над ним украшал серебряный квадрат! И на нем были нарисованы вороны! В центре квадрата были изображены брюшки трех птиц, а для дополнения эффекта оттуда свисали шесть серебряных шнуров-лапок.

— Не двигайтесь! — командирским тоном шепнул Колтон. Все ждали последнего хода в этой странной игре. Все молча сели и уставились на потолок, разглядывая любопытную штуковину, вмонтированную наверху. Лампа на серебряной подвеске раскачивалась взад-вперед.

Ворон вернулся в окно, влетев черной тенью. Все снова наблюдали за ним, не смея пошевелиться, чтобы ничем не навредить. Но птица не обращала на людей никакого внимания. Ворон летал у потолка. Он ухватился клювом за свисавшую лапку, потянул ее, затем переключился на другую. Сидни вдруг вспомнил, что он видел нечто подобное в «бархатном зале» в старом доме Серебряной Сандалии: там ворон также дергал за шнур занавеса. Теперь он метался от одной лапки к другой, дергая за них, по-видимому, без какой-либо определенной системы, в хаотичном порядке. С внезапным криком ворон опустился на стол. Серебряный квадрат медленно накренился. За ним была массивная коробка.

— Рубины, — сказал Колтон. — Ворон оказался ключом к ним. Если вы осмотрите дерево, то, вероятно, обнаружите хитроумное сплетение проводов в тайнике ворона. Серебряное перо замкнуло электрическую цепь и открыло первую дверь. Да, это сложно, но человек, соорудивший конструкцию, поддерживавшую тело Джона Неилтона в «Бомонде», был достаточно умен, чтобы сделать что угодно, — важно объявил Колтон. — Что угодно, кроме решения великой тайны.

Однажды Торнли Колтон находился в темной библиотеке своего старого дома. Его глаза были покрыты повязкой. В темноте библиотеки также сидели окружной прокурор и Сидни Темз. Это было через несколько часов после событий в Пафкипси. Все еще хладнокровный Карл был доставлен в полицию. Вместе с Норманном. На улицах мальчишки выкрикивали заголовки экстренных выпусков газет, на первых полосах которых красовалось имя капитана полиции Макманна. В Пафкипси Серебряная Сандалия, девушка и Брэкен начинали открывшуюся перед ними новую жизнь. Креветка кормил Рамзеса на верхнем этаже в доме Колтона. Птицу подарила старуха, и она оказалась единственной платой за часы работы, риска и мучений.

— Один момент озадачивает меня, — сказал окружной прокурор. — Как Брэкен выскользнул из «Бомонда»?

Темнота скрыла улыбку Колтона.

— Он вышел. Это было проще простого. Он был в вечернем костюме. Неторопливо вышел в вестибюль, и, увидев, что капитан не смотрит на него, очевидно, он поспешил уйти и выполнить все для девушки. Он предъявил заранее подготовленный номерок для получения шляпы и вышел. Взял оставленную неподалеку машину и был готов выполнять распоряжения девушки.

Сидни вставил вопрос:

— Насколько я помню, старик смотрел очень ясно. Его глаза мне хорошо запомнились.

— Пока мы ждали кульминации, Серебряная Сандалия рассказала мне об этом. Это был препарат, использовавшийся в Древнем Египте для мумифицирования. Джон Неилтон нашел его. Также он раскрыл еще один секрет древнего бальзамирования. Он препятствует трупному окоченению. Запах благовоний исходил от еще одного вещества, с помощью которого он изготовил папирус. Ведь он не пользовался современными вещами, такими, как бумага.

После нескольких минут молчания окружной прокурор задал еще один вопрос:

— Старуха нашла тело с изрезанными запястьями у ванны?

— Да, но, как и сказал Карл, она решила, что ее брат сделал все это сам. Ей это не показалось таким уж странным. Она такая же странная, каким был и ее брат. И вы должны помнить, что она ничего не могла поделать. Она не осмеливалась упомянуть о самоубийстве, ведь это означало бы, что будет нужно рассказать полиции обо всех их делах. Думаю, это и было причиной ее нервозности.

Прочитав о коронерском дознании и показаниях полицейского врача, она поняла, что произошло убийство. Но все же она не осмеливалась что-либо предпринять. Она думала, что виновен может быть лишь Брэкен. Я обвинил его в убийстве, чтобы заставить Серебряную Сандалию говорить. Конечно, она считала, что он украл криптограмму. Но она думала, что он сделал это для того, чтобы рубины непременно достались девушке. Она сказала мне это в доме Брэкена. Конечно, юный Брэкен едва не обезумел. Он пытался разыскать Норманна, так как считал, что виновным может оказаться только тот. Затем, когда он услышал слова старухи, он должен был предположить, что это она убила брата — ведь они издавна враждовали.