Ричард Остин Фримен - Око Озириса

Я решил, что Джон торопливо сбегал вниз с инструментом в руке. Нога его случайно застряла в дырке дорожки, он полетел с лестницы головой вперед, скатился со ступенек на ближайшую площадку и, падая, напоролся на острие. Я быстро чиркнул спичкой и наклонился. Голова занимала странное положение: казалось, что шея сломана; кровь еле сочилась. Джон не шевелился и не дышал, пульс не прощупывался. Я понял, что бедняга умер.

Вы представляете, что я почувствовал в ту минуту? Я очутился в двусмысленном положении. Первым порывом было крикнуть слугу, послать за доктором и вызвать полицию. Но к тому имелись препятствия, и я мгновенно осознал какие. Как я докажу, что это не я тюкнул своего клиента молотком по виску и столкнул с лестницы? Тем более мы находились в доме одни, ведь слуга работал в подвале, а туда не долетают звуки с третьего этажа. Начнется следствие, — рассуждал я, — и тотчас всплывет завещание, ведь знакомые Джона уже знали, что оно составлено и заверено. Прочтут его, заподозрят Хёрста, а он даст коронеру показания, расскажет о нашем сговоре, и меня обвинят в преднамеренном убийстве с целью завладеть долей наследства. Хёрсту того и надо: случись со мной такая беда, он отречется от своего обязательства. Чего стоит расписка, которую он мне выдал, если меня заключат под стражу? Он откажется платить, а я не смогу подать в суд и отстоять свои права.

Я сел на ступеньку возле тела Джона и углубился в раздумья. В худшем случае меня повесят, а если я отделаюсь тюрьмой, то потеряю пятьдесят тысяч фунтов. Такая альтернатива меня не устраивала. Что, если я спрячу тело и объявлю, будто Джон уехал по делам в Париж? Риск, конечно, есть: в случае разоблачения меня уличат в преднамеренном убийстве. Но если тайна не раскроется, я не только не потеряю свободу, но и получу пятьдесят тысяч фунтов. Рисковать мне придется в обоих случаях, но в одном меня ждет явный проигрыш, а в другом — богатство. Я предпочел второй вариант и стал размышлять, куда девать труп.

Окончательное решение я принял далеко не сразу, а перебрал с дюжину способов и отверг их как непригодные. Внезапно я вспомнил про мумию, лежавшую наверху, и меня озарило: спрячу тело Джона в футляр. Это несложно и главное — безопасно. Мумия попадет в музей, я навсегда избавлюсь от нее, а кому придет в голову ее вынимать?

Обстоятельства складывались в мою пользу, и временем, как справедливо заметил доктор Торндайк, я располагал. Футляр оказался подходящим: он был изготовлен из необыкновенно гибкого материала и имел на задней стороне удобную шнуровку, поэтому мне удалось раскрыть его почти без повреждений. Я лишь чуть-чуть подрезал шнуровку, чтобы потом засунуть труп, но ее можно было зашить, а сверху для маскировки швов наложить густой слой краски.

Я сошел вниз, позвал слугу и отправил его с поручением в суд, потом поднялся по лестнице и втащил умершего в ту комнату третьего этажа, где стояли ящики. Сначала я положил труп на длинный ящик в той позе, какую он должен был принять в футляре. Брюки, сюртук и сорочку с мертвеца я снял и засунул в один из дорожных чемоданов Джона. Покончив с этим, я тщательно вымыл водой с мылом дорожку на лестнице и пол на площадке. Вернувшемуся слуге я сказал, что мистер Беллингэм уехал в Париж; сам я отправился домой. Я уже говорил, что дверь в верхние этажи запиралась на американский замок, но для полной безопасности я замкнул своим ключом и дверь в ту комнату, где лежал покойник.

У меня имелись кое-какие познания о способах мумификации в Древнем Египте, но я решил расширить их. Наутро я пошел в библиотеку при музее, проштудировал книги и статьи по данной теме и почерпнул полезную информацию о новшествах, внесенных современной наукой в древнее искусство бальзамирования. Выбрав простейший способ — впрыскивание формалина, я отправился в аптеку. Покупать специальный шприц для бальзамирования я побоялся и ограничился обычным, для инъекций.

На третьи сутки после смерти Джона я после полудня якобы по необходимости зашел на Куин-сквер, поднялся на третий этаж, запер за собой все двери и приступил к процедуре. Впрыскивание я произвел неловко, хотя читал в учебнике, как это делается. Тем не менее результата я добился и, покидая в тот вечер дом, с удовлетворением отметил про себя, что теперь останки бедного Джона спасены от разложения. Первую часть работы я выполнил, но успокаиваться было рано.

Свежий труп по сравнению с мумией очень тяжелый, и на это тотчас же обратили бы внимание и грузчики, и служители музея, которым я собирался передать «мумию». Присутствие невысохшего тела создает в футляре влажность и быстро разрушает его. Кроме того, администрация музея решила экспонировать футляр с мумией Себекхотепа в прозрачной витрине, и налет пара выступил бы на стеклянной поверхности. Вывод напрашивался сам собой: прежде чем заключать в футляр, тело Джона следовало высушить. Я не мог с этим справиться и обратился к специалисту, сбивчиво объяснив ему, что мечтаю устроить у себя в усадьбе зооуголок и хорошо бы высушить нескольких мелких животных. Он порекомендовал в течение недели вымачивать трупики в древесном спирте, а затем подвергнуть воздействию сухого горячего воздуха.