Янина Забелина - Книга покойника

Что этот умнейший из известных мне людей, библиофил и аристократ до мозга кости нашел в тощем мальчишке-посыльном сомнительного происхождения? Разве лишь потенциал.

Мы познакомились в Женеве, где я занимался тем, что днем подносил к поезду чужие чемоданы, а вечерами бродил по букинистическим магазинам в надежде если не купить книги по интересовавшим меня естественным наукам, то хотя бы почитать их возле полки. В одном из таких магазинов господин Граф приветствовал меня фразой: «Никогда еще не видел посыльного из гостиницы, интересующегося физикой! Как тебя зовут, молодой человек?» – а потом забрал с собой в Берн. Там, в прекрасном родовом доме моего благодетеля, я, постепенно овладевая занимавшими меня науками – языками мне пришлось овладеть за годы странствий по Европе, – стал его верным помощником. И летописцем. В те времена мне хотелось превзойти сэра Конана Дойла – себя я воображал доктором Уотсоном, а господина Графа, занимавшегося, кстати сказать, именно расследованиями, связанными с печатными и рукописными текстами, – Шерлоком Холмсом…

Писания свои я завершил с окончанием великой войны, которая теперь именуется Первой мировой, поскольку за ней последовало не в пример более разрушительное бедствие – Вторая мировая война, но рукописи берег. И ныне, решив подготовить их к изданию, пересмотрел и остановился на наиболее поздних, созданных как раз в военные годы. Исключив пару-тройку повествований о делах и событиях, которые и по сей день не подлежат огласке, я, с изумлением отметив, что лучше всего мне давались сюжеты, которые я реконструировал по рассказам непосредственных участников и самого господина Графа, остановился на тех, что сейчас ожидают твоего внимания, уважаемый читатель.

Напоследок, поскольку со времен Первой мировой прошло изрядно времени, и воспоминания о ней скрылись под напором более свежих и более жутких впечатлений относительно недавнего прошлого, напомню, какой же была Швейцария в ту пору.

В начале 1914 года жизнь в Швейцарии была динамичный и многообещающей: по пыльным, еще не мощеным дорогам ездили немецкие, французские и даже швейцарские автомобили, работали первые телефонные линии, хотя во время разговоров в трубке вечно что-то шумело, между плотно населенными кварталами, радостно позванивая, бегали трамваи. Стремительно развивалось многообразное производство, создавались молодые семьи. Но потом началась война, породившая страх и неуверенность в будущем.

2 августа 1914 года – напомню, эрцгерцог Франц Фердинанд был убит в Сараево 28 июня, а через месяц Австро-Венгрия объявила войну Сербии, – Швейцарская конфедерация объявила о начале проведения всеобщей мобилизации. Днем позже было официально объявлено, что Швейцария останется в этой войне нейтральной, но все равно под ружье были поставлены все годные к службе по состоянию здоровья мужчины в возрасте от 20 до 48 лет. Одним из первых на фронт отправился и автор этих строк – мне довелось дослужиться до сержанта артиллерии, получить контузию в одной из редких стычек и вволю покормить окопных вшей.

Страну охватила волна патриотизма, однако во франкофонных кантонах жители сочувствовали Франции, а в германоговорящих – поддерживали Германию и самого кайзера Вильгельма, который двумя годами ранее, в 1912-м, с триумфом посетил Берн – я сам его видел, а господин Граф принимал участие в обеспечении безопасности высокого гостя. Да и политики разделились во мнениях и приложили немало усилий, пытаясь втянуть страну в войну на той или другой стороне. К счастью, здравый смысл у облеченных властью людей возобладал. Иначе все сложилось бы куда печальнее, но и так было не слишком здорово: мужчины поднялись на защиту границ, женщины встали за швейные машинки – шили для них униформу, готовили бинты, щипали корпию… И вообще делали все, чтобы заменить своих ушедших на войну мужей.

Продукты – настоятельно только местного происхождения, – несмотря на карточки, во всех домах создавались склады продовольствия и топлива. Но приобретение чего-либо «про запас» было строго запрещено. Гостиницы пустовали. Пользоваться телефоном и отправлять телеграммы можно далеко не всем (а с 8 августа и вплоть до конца сентября 1914 года было вообще строжайше запрещено). С середины августа 1914-го был издан запрет на вождение автомобилей частными лицами. Исключения сделали для медиков, продавцов продуктов питания, для шоферов, осуществлявших военные поставки, а также для общественного транспорта и для сельскохозяйственной техники. А позже, в ноябре, крайне обострилась ситуация с резиновыми покрышками и бензином, поскольку Соединенные Штаты и Австро-Венгрия, основные поставщики минерального топлива, практически остановили весь свой экспорт.