Артур Дойль - Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

Мы молча выслушали этот удивительный рассказ. Потом Холмс сказал:

– Наша задача еще не кончена, с нас только снята обязанность следователя. Но как люди частные, мы должны действовать.

– Несомненно, – сказал я, – ведь с точки зрения правосудия он будет оправдан, как действовавший только в силу самообороны. И хотя бы за ним числились миллионы других преступлений, доказано будет лишь это одно.

– Однако, – сказал Байнес, – какое у вас плохое мнение о правосудии вообще. Здесь не было самозащиты, он убил человека совершенно хладнокровно, с преднамеренною целью, когда тот и не думал еще нападать на него. Нет-нет, я уверен, что на нас не ляжет пятна, если эти достойные обитатели Гай-Гебля когда-нибудь появятся пред судом.

Остается прибавить, что прошло очень немного времени, когда Тигр из Сан-Педро окончил, наконец, свою жизнь. Благодаря хитрости и ловкости, ему удалось обмануть своих преследователей, скрывшись в одном из домов Эдмон-сквера и выбравшись из него незаметно через черный ход на другую улицу. С тех пор его не видели уже больше в Англии. Только спустя шесть месяцев маркиз Монтальва и его секретарь, синьор Рулли, были найдены убитыми в одном из отелей Мадрида. Преступление было приписано нигилистам, и убийцы так и остались не разысканными. Инспектор Байнес явился к нам на Бейкер-стрит с портретами убитых, в которых мы тотчас признали Мурильо и Лопеца. Для нас не оставалось сомнений, что месть, хотя и поздно, но настигла виновных.

– Довольно запутанный случай, милый Ватсон, – сказал в один из вечеров Холмс, сидя за трубкой, – и вам нелегко будет передать его в сжатой литературной форме, которой вы так любите пользоваться. Ведь вся история происходит на двух континентах, в ней действуют две группы очень таинственных людей и, кроме того, принимает еще участие наш почтенный друг, мистер Скотт Эклс. Это последнее обстоятельство рисует нам покойного Гарсиа очень тонким и предусмотрительным человеком. Надо удивляться только тому, что при содействии нашего милого инспектора, нам не пришлось сбиться с пути и довести до конца главную цель, не уклоняясь в сторону разных случайностей. Но, быть может, вам не все ясно в этом деле, Ватсон?

– Я не могу понять, почему вернулся назад мулат?

– Я уверен, что он вернулся из-за странного существа, которое мы нашли в кухне. Человек этот был дикарь и даже, вероятно, идолопоклонник. В ту минуту, как они покидали дом, чтобы укрыться в надежном убежище, где их ждали уже другие заговорщики, его товарищ, по всей вероятности, уговорил его не брать с собою божка, который легко мог их выдать. Но мулату настолько было дорого его сокровище, что он вернулся за ним на следующий день, в тот вечер, когда его видел в окне полисмен. Он подождал три дня, а затем суеверие или любовь к идолу взяли верх, и он снова вернулся за ним в дом. Все это прекрасно понял инспектор Байнес, устроивший ему западню, в которую тот и попался. Что еще, Ватсон?

– Разорванная в клочья птица, ведро с кровью, обгорелые кости… Как вы объясняете их присутствие в кухне?

Холмс улыбнулся, открыл свою памятную книжку и сказал:

– Я нарочно провел целое утро в Британском музее, чтобы сделать вот эту выписку; слушайте: «Ни один идолопоклонник не начнет ни одного важного дела, пока не принесет жертву своему идолу, которого он должен умилостивить. В очень редких случаях жертвы эти бывают человеческие (каннибализм), большею же частью приносятся в жертву белые петухи, разорванные на части еще живыми, или черные козы, которым перерезают горло, а кровь выпускают, после чего они сжигаются». Из этого вы можете видеть, что наш мулат в точности исполнил обряды своей страны. Конечно, это смешно, Ватсон, – заключил Холмс, медленно закрывая памятную книжку. – Но я, кажется, уже говорил вам, что от смешного до ужасного только один шаг.

Выбирая некоторые наиболее типичные дела, демонстрирующие замечательные свойства ума моего друга Шерлока Холмса, я старался по возможности отыскивать среди них не столько сенсационные, сколько открывающие широкое поле для применения его талантов. К сожалению, совершенно невозможно отделить сенсационное от уголовного, и летописец оказывается перед выбором: он должен либо пожертвовать подробностями, необходимыми для его отчета, и, следовательно, дать неполное представление о деле, либо использовать случайные, а не выбранные материалы. После этого краткого вступления я перехожу к моим запискам о странных и в некотором роде даже ужасных событиях.