Артур Дойль - Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

– Быть может, я не предстану перед ним совсем, – ответил он. – О, не пугайтесь! Я и не подумаю кончать самоубийством. Ведь вы доктор, не правда ли? – обратился он ко мне, глядя на меня своими черными и проницательными глазами.

– Действительно, – ответил я.

– Тогда будьте так добры, приложите вашу руку вот сюда, – продолжал он, поднимая к своей груди скованные руки.

Я исполнил его просьбу. Под моей рукой я тотчас же почувствовал сильнейшее внутреннее сотрясение, сопровождавшееся ускоренным сердцебиением. Стенки грудной клетки вздрагивали наподобие тонкой перегородки какого-нибудь строения, сотрясаемого гигантской машиной, помещающейся внутри его. В наступившей тишине я явственно различил глухое клокотанье, происходившее, конечно, по той же причине.

– Как! – воскликнул я, – У вас аневризма аорты?

– Именно так называли другие доктора мою болезнь, – ответил он без малейшего волнения. – Неделю тому назад я ходил к доктору, прося его совета. И мне кажется, что разрыв должен произойти очень скоро. Ведь прошло уже столько лет, как эта болезнь прогрессирует! Лишения и непомерные труды, которые я перенес, живя в горах Соляного города, были причиной моего недуга. Но теперь мое дело окончено, я готов умереть. Я хотел бы только рассказать всю мою историю, чтобы не оставлять о себе воспоминания как об убийце.

Инспектор и оба полицейских чиновника начали быстро совещаться, не зная, должны ли они соглашаться с просьбой арестанта.

– По вашему мнению, доктор, этот человек находится в непосредственной опасности? – спросил меня первый.

– Несомненно, – ответил я.

– В таком случае в интересах правосудия мы обязаны выслушать его. Итак, вы можете рассказать нам все, мистер Гопп, но я повторяю еще раз, что каждое ваше слово будет записано.

– Позвольте мне только сесть, – сказал последний, – моя аневризма очень утомляет меня. К тому же борьба, которую мне пришлось выдержать, также не принесла мне пользы. Я стою на краю могилы, поэтому можете мне верить, что я скажу правду. Каждое мое слово будет правдиво, а какие выводы вы сделаете из моей истории, меня это не касается и не интересует.

Произнеся это, Джеферсон Гопп откинулся на спинку стула и начал рассказывать свою страшную историю спокойным и ровным голосом, как будто говорил о самых обыкновенных вещах. Лестрейд записывал каждое его слово в свою записную книжку, и из этой-то книжки я впоследствии точно и верно списал то, что повествовал нам наш узник.

– Причины моей ненависти к этим двум людям не могут очень интересовать вас, – начал он. – Достаточно вам будет знать, что они убили два человеческих существа – отца и дочь, – этим самым заслужили себе смерть. С момента этого убийства прошло столько уже лет, что я не мог обратиться ни к какому суду с просьбой судить их, но я, знавший об их преступлении, решился быть их обвинителем, судьей и палачом одновременно. Ни один человек на всем земном шаре, слышите, ни один человек не поступил бы иначе на моем месте. Двадцать лет уже прошло с той поры, когда молодая девушка, о которой я упомянул сейчас, должна была сделаться моей женой. Но ее силой принудили выйти замуж за Дреббера, и она умерла с разбитым от горя сердцем. И в то время, когда она находилась на смертном одре, я снял кольцо с ее пальца и поклялся, что в момент, когда виновник ее гибели будет умирать от моей руки, я покажу ему это кольцо, чтобы он лучше вспомнил свою вину, за которую понес заслуженное наказание.

С этого дня я ни на минуту не расставался с кольцом и преследовал по всему свету своих врагов до тех пор, пока не настиг их наконец. Они, вероятно, надеялись утомить меня, переезжая с места на место, но как они ошибались! Если я скоро умру, как и надеюсь на это, то я умру, по крайней мере, зная, что моя задача в этом мире окончена и окончена хорошо. Да, я могу похвалиться тем, что она окончена хорошо. Оба убиты моей рукой! После этого что еще остается мне делать здесь?

Они были богаты, а я беден, поэтому мне нелегко было гоняться за ними. Когда я приехал в Лондон, мой кошелек был пуст, и я вынужден был искать себе работу, чтобы жить. Править лошадьми, ездить верхом было делом для меня привычным, поэтому я и обратился к одному содержателю извозчиков, который тотчас же нанял меня. Я должен был, по условию, выплачивать еженедельно моему хозяину известную сумму денег, а весь излишек поступал в мою пользу. Но это все была мелочь, и я быстро постиг искусство увеличивать мой скудный заработок. Самое трудное для меня было изучить улицы Лондона, потому что никогда в жизни я еще не встречал нигде такого путаного лабиринта улиц и переулков, как в вашем городе. Я приобрел себе план Лондона и, взявши за исходный пункт самые большие гостиницы, вскоре ориентировался довольно удовлетворительно в своем новом положении.