Артур Дойль - Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

Она с удивлением посмотрела на свои ноги; взглянув на ее сапоги, я заметил, что подошвы с одной стороны немного стерлись, по-видимому, от постоянного трения о педали.

– Да, я много езжу на велосипеде, и это имеет даже некоторую связь с моим сегодняшним визитом.

Мой друг взял руку молодой девушки, которая была без перчатки, и некоторое время рассматривал ее с таким вниманием и так же бесстрастно, как специалист осматривает образчик товара.

– Извините, пожалуйста, – сказал он, выпуская ее руку, – но в моей профессии нельзя оставлять без внимания ни единой мелочи. Я был почти склонен думать, что вы печатаете на машинке, но, очевидно, это происходит от игры на рояле… Вы видите, Ватсон, приплюснутые кончики пальцев, характерные для обеих профессий? Но в лице мисс, – прибавил он, нежно повернув его к свету, – есть особое одухотворенное выражение, какого обыкновенно не бывает у машинисток. Следовательно – она учительница музыки.

– Да, мистер Холмс, я даю уроки игры на рояле.

– В деревне, судя по вашему цвету лица?

– Да, сэр; я живу вблизи Фарнгэма, на границе Сёррея.

– Прелестная местность, о которой у меня сохранились интересные воспоминания. Ватсон, вы ведь помните, как мы там поймали кузнеца Стамфорда?.. Ну-с, мисс Виолетта, что же с вами случилось близ Фарнгэма?

Молодая девушка спокойно и толково рассказала следующее:

– Моего отца уже нет в живых, мистер Холмс. Его звали Джеймс Смит; он был дирижером в Старом Королевском театре. После смерти отца мы с матерью остались совершенно одни. Единственный брат отца, Ральф Смит, переселился двадцать пять лет тому назад в Африку, и с тех пор мы не имеем никаких сведений о нем. Мы остались без всяких средств и вот как-то узнали, что в газете появилось объявление, касающееся нас. Можете себе представить наше волнение: мы думали, что кто-нибудь оставил нам наследство, и тотчас же отправились к разыскивающему нас адвокату. Так мы познакомились с двумя джентльменами, Каррютсером и Вудлеем, приехавшими из Африки на родину. Они сообщили нам, что были в тесной дружбе с моим дядей, который умер несколько месяцев тому назад в Иоганнесбурге в страшной бедности. Незадолго до смерти он просил их разыскать родных и позаботиться, чтобы они не терпели нужды. Нас удивило, что дядя Ральф, никогда не заботившийся о нас при жизни и не интересовавшийся нашими делами, проявил такое участие перед смертью. Но мистер Каррютсер объяснил нам, что дядя лишь недавно узнал о смерти отца, и поэтому почувствовал известные обязательства по отношению к нам.

– Виноват, – сказал Холмс, – когда происходил этот разговор?

– В декабре прошлого года, четыре месяца тому назад.

– Продолжайте, пожалуйста.

– Мистер Вудлей произвел на меня чрезвычайно неприятное впечатление. Этот человек с грубым одутловатым лицом, с рыжими усами и прилизанной прической все время нахально глядел на меня. Он мне казался очень противным, и я положительно чувствовала, что Кирилл не одобрит этого знакомства.

– Ага! Его зовут Кириллом! – с улыбкой сказал Холмс.

Молодая девушка покраснела и засмеялась.

– Да, мистер Холмс, Кирилл Мортон, инженер; мы предполагаем в конце лета обвенчаться. Ах, Боже мой, почему я заговорила о нем?.. Итак, я хотела сказать, что мистер Вудлей показался мне очень несимпатичным, зато мистер Каррютсер, хотя и более пожилой, мне понравился. Это бледный брюнет с гладко выбритым лицом, спокойного характера, с хорошими манерами и приятной улыбкой. Он спросил о наших средствах и, когда узнал, что у нас ничего не осталось, предложил мне давать уроки музыки его единственной десятилетней дочери. Я сказала ему, что не хотела бы оставлять мать одну. На это он возразил, что я могу видаться с ней каждое воскресенье, и предложил мне отличное вознаграждение – сто фунтов в год. В конце концов, я согласилась и переехала в Чильтерн-Грэндж, приблизительно в шести милях от Фарнгэма. Мистер Каррютсер – вдовец и у него заведует хозяйством очень почтенная дама – миссис Диксон. Девочка сказалась очень милым ребенком, и все, казалось, шло у нас хорошо. Мистер Каррютсер очень хорошо относился ко мне, он тоже очень любит музыку, и мы проводили вместе приятные вечера. А по воскресеньям я уезжала в город, к матери.

Но вскоре моя счастливая жизнь омрачилась приездом мистера Вудлея. Он приехал погостить на неделю, но мне это время показалось тремя месяцами. Этот противный человек непрестанно хвастался перед всеми, и в особенности передо мной. Он делал мне отвратительные признания в любви, бахвалился своим богатством и говорил, что если я выйду за него замуж, то у меня будут лучшие бриллианты во всем Лондоне. Наконец, когда я ему сказала, что не желаю иметь с ним ничего общего, он обнял меня (он очень силен) и поклялся, что не выпустит, пока я его не поцелую. В это время в комнату вошел Каррютсер и вырвал меня из рук негодяя. Тогда Вудлей кинулся на него и швырнул на пол. Затем, как вы сами понимаете, уехал. На следующий день мистер Каррютсер извинился передо мной и уверял, что я никогда больше не подвергнусь такому оскорблению. С тех пор я больше не видала мистера Вудлея.