Артур Дойль - Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

«Брайербрэ, Уокинг.

Любезный Ватсон, я не сомневаюсь, что вы помните «головастика» Фелпса, бывшего ученика пятого класса, когда вы учились в третьем. Может быть, вы слышали, что благодаря влиянию дяди я получил хорошее место в Министерстве иностранных дел и пользовался там доверием и уважением до тех пор, пока ужасное несчастье не разрушило всю мою карьеру.

Бесполезно было бы описывать вам все подробности этого несчастного случая. Если вы согласитесь исполнить мою просьбу, то я готов лично рассказать вам все. Я только что оправился от воспаления мозга, которое продолжалось девять недель, и еще очень слаб. Не можете ли вы навестить меня и привезти с собой вашего друга, мистера Холмса? Мне хотелось бы узнать его мнение насчет одного дела, хотя знатоки и уверяют меня, что больше ничего уже нельзя сделать. Попытайтесь уговорить его и приезжайте как можно скорее. В том ужасном состоянии, в котором я нахожусь, каждая минута кажется часом. Скажите ему, что если я не просил его совета раньше, то не потому, что сомневался в его таланте, а оттого, что лишился способности соображать с той самой минуты, как удар постиг меня. Теперь рассудок вернулся ко мне, но я боюсь думать слишком много, чтобы не вызвать повторения припадка. Я еще так слаб, что, как видите, вынужден диктовать письмо. Постарайтесь привезти его.

Что-то в этом письме – может быть, настойчивая мольба о приглашении Шерлока Холмса – тронуло меня, и тронуло настолько, что даже если бы мне представилась какая-нибудь сверхтрудная задача, я выполнил бы ее. А тут я хорошо знал, что Холмс любит свое искусство и всегда готов оказать помощь всякому, кто нуждается в ней. Жена согласилась со мной, что не следует терять ни минуты, и потому через час после завтрака я уже был в своей прежней квартире на Бейкер-стрит.

Холмс сидел у стола в халате, весь погруженный в какой-то химический опыт. Большая изогнутая реторта неистово кипела на голубоватом пламени бунзеновской лампы [32] Бунзеновская горелка (лампа) – устройство, имеющее инжектор, установленный в металлической трубке с отверстием для поступления в трубку атмосферного воздуха, которая закреплена на подставке с боковым вводом для подачи в трубку газа. Изобретение немецкого химика Роберта Бунзена. , и дистиллированные капли собирались в двухлитровую колбу. Мой приятель лишь мельком взглянул на меня, когда я вошел в комнату. Видя, что он занят каким-то важным опытом; я уселся в кресло и стал ждать. Он погружал свою стеклянную трубочку то в один сосуд, то в другой и, наконец, поставил на стол пробирку. В правой руке у него был лоскуток лакмусовой бумаги.

– Вы пришли как раз в критическую минуту, – проговорил он. – Если эта бумажка останется синей – хорошо; если же станет красной, то дело идет о жизни человека.

Он опустил бумажку в пробирку, и она сразу окрасилась в темно-красный цвет.

– Гм, я так и думал! – вскрикнул Холмс. – Через минуту я к вашим услугам, Ватсон. Табак вы найдете в персидской туфле.

Он подошел к письменному столу, набросал несколько телеграмм и отдал их мальчику. Потом он уселся в кресло и, подняв колени, охватил их руками.

– Самое обыкновенное убийство, – сказал он. – Мне кажется, у вас есть что-то получше. Вы прямо буревестник преступлений, Ватсон. С чем вы пожаловали?

Я подал ему письмо, которое он прочел с сосредоточенным вниманием.

– Немногое узнаешь из этого, не правда ли? – заметил он, отдавая письмо обратно.

– Почти ничего.

– Только почерк интересный.

– Но ведь писал не он сам.

– Вот именно. Это женский почерк.

– Наверно, все-таки мужской! – возразил я.

– Нет, женский, и почерк женщины с редким характером. Видите, для начала исследования недурно знать, что клиент состоит в близких отношениях с человеком исключительной доброты и порядочности. Это заинтересовало меня. Если вы готовы, то сейчас же отправимся в Уокинг и взглянем на дипломата, находящегося в таком печальном состоянии, и на даму, пишущую письма под его диктовку.

В Ватерлоо нам посчастливилось попасть на ранний поезд, и через час мы уже были в сосновых лесах, среди вереска Уокинга. Брайербрэ оказался большим особняком, стоявшим среди обширного парка, в нескольких минутах ходьбы от станции. Мы отдали наши визитные карточки, и нас ввели в изящно убранную гостиную, куда вскоре вышел довольно полный господин, встретивший нас очень гостеприимно. На вид ему было около сорока лет, но щеки его были так румяны, а глаза так веселы, что он производил впечатление пухлого шаловливого ребенка.