Андрей Ренников: Зеленые дьяволы [Ѣ]

— Я не очень безпокоюсь, другъ мой, — мрачно отвѣтилъ изъ глубины автомобиля Вольскій. — Но все-таки прошу объ одномъ: не оборачивайтесь назадъ, когда ѣдете впередъ.

— Ничего. Пустяки. У меня всѣ движенья давно стали автоматическими.

Въ Парижѣ Вольскіе пробыли три дня, причемъ старикъ сдержалъ обѣщаніе: въ автомобилѣ дальше не доѣхалъ, Сергѣю тоже запретилъ, и Шоринъ принужденъ былъ вести машину въ Савойю одинъ. Узнавъ, что вмѣстѣ съ Вольскими въ замокъ переѣзжаетъ изъ Парижа также ихъ родственница Горева, старая чопорная женщина, Викторъ деликатно предложилъ ей: не пожелаетъ ли она замѣнить душный вагонъ желѣзной дороги просторнымъ удобнымъ автомобилемъ? Однако, зная уже о происшествіи съ фермеромъ, Горева тоже отвѣтила рѣшительнымъ отказомъ.

— Это, конечно, очень заманчиво, — сухо замѣтила она. — Но, по-моему, все-таки лучше сохранить жизнь въ душномъ вагонѣ, нежели потерять ее на свѣжемъ воздухѣ.

Не добившись ничего, Шоринъ уѣхалъ одинъ. Провожая его, Вольскій съ грустнымъ чувствомъ смотрѣлъ на свой автомобиль и искренно жалѣлъ въ душѣ, что взялъ съ собой эту машину, а не другую, старую.

— До свиданья, господа! Итакъ, увидимся послѣзавтра! — садясь за руль, весело проговорилъ Викторъ.

— Вы полагаете, что увидимся? — недовѣрчиво произнесъ Вольскій. — Что-жъ. Дай Богъ.

Черезъ два дня на небольшой желѣзнодорожной станціи, находящейся въ долинѣ горной рѣки въ трехъ километрахъ отъ замка, семью Вольскихъ встрѣчали Суриковъ, Викторъ и шофферъ Джекъ. Старикъ хорошо выспался за ночь въ отдѣльномъ купэ и чувствовалъ себя недурно. Сергѣй, по дорогѣ все время смотрѣвшій въ окно, былъ въ восторгѣ отъ окружающей природы, на вр^мя забылъ даже о существованіи Кэтъ. И только кузина Вольскаго Горева, какъ всегда, казалась невозмутимой. По безстрастному морщинистому лицу ея никакъ нельзя было опредѣлить: любитъ ли она горный пейзажъ или, наоборотъ, глубоко его презираетъ.

— Ну, какъ Николай Ивановичъ? — дружелюбно спросилъ Вольскій своего секретаря, котораго за его небольшую полную фигуру и круглое добродушное лицо въ очкахъ Сергѣй съ Викторомъ въ интимныхъ бесѣдахъ иногда называли Пикквикомъ. — Все уже приготовлено въ замкѣ?

— Все, Павелъ Андреевичъ. Вамъ, должно быть, понравится. А какой здѣсь воздухъ! Вдохните его какъ слѣдуетъ, будьте добры.

— Спасибо, я уже дышу. Ну, а вы, Викторъ? Не разбили машины?

— Все въ замѣчательной цѣлости, Павелъ Андреевичъ. Не повѣрите, но по дорогѣ за все время ѣзды я не задѣлъ даже цыпленка.

— Что касается цыплятъ, то это не такъ существенно, дорогой мой. Ну, а людей? Человѣка тоже ни одного не задѣли?

— Человѣка тоже ни одного.

— Очень радъ. Ну, Николай Ивановичъ везите насъ.

Два автомобиля — одинъ Вольскаго, другой наемный, взятый на станціи, двинулись въ путь. Пересѣкли сначала долину, затѣмъ достигли склоновъ живописнаго кряжа и съ гудѣніемъ начали подниматься по размашистымъ зигзагамъ горной дороги. Промелькнули внизу хлѣбныя поля, озолоченныя щедрымъ савойскимъ солнцемъ; правильными рядами, точно на парадѣ, прошли мимо пышныя фруктовыя рощи. И, наконецъ, широкой лавиной надвинулся на дорогу густой лиственный лѣсъ, переплелъ прозрачной зеленью обрывы, скалы, далекое небо.

— Тетя Оля, посмотрите… — нервно проговорилъ Сергѣй, глядя на внезапно открывшуюся внизу панораму долины. — Какая голубая рѣка!

— Очень можетъ быть, — не поворачивая головы, спокойно согласилась Горева. — Въ теченіе лѣта мы успѣемъ еще насмотрѣться на все это.

Замокъ, доставшійся Вольскому по суду, былъ построенъ въ тринадцатомъ вѣкѣ. Расположенный на выступѣ крутой горы, онъ подходилъ двумя круглыми башнями къ обрыву, укрѣпленному массивной каменной кладкой. Посреди возвышался четыреугольный донжонъ, служившій въ былыя времена центральнымъ мѣстомъ защиты. Извилистая стѣна, кое-гдѣ уже развалившаяся, покрытая плющомъ и мхомъ, тянулась вокругъ площадки, и гигантскіе дубы и каштаны окружали эту площадку густымъ зеленымъ кольцомъ, свѣшивая вѣтви въ обрывъ.

Автомобили одолѣли подъемъ крутой дороги, подходившей къ воротамъ и остановились, наконецъ, возлѣ главнаго входа. Поваръ Томъ и горничная Бетси находились тутъ же, на площадкѣ, и учтиво привѣтствовали хозяевъ.

— Это что за фигура? — обратился Вольскій къ секретарю, показывая глазами на стоявшаго у стѣны и низко кланявшагося старика. — Кто-нибудь изъ рабочихъ?

— Это бывшій сторожъ замка Роберъ, Павелъ Андреевичъ. Онъ родился здѣсь и служилъ еще при маркизѣ де Кадемонъ. Старикъ говоритъ, что ему жить недолго, и проситъ у васъ разрѣшенія остаться здѣсь.