Андрей Ренников - Зеленые дьяволы [Ѣ]

— Простите, но подобными вопросами я никогда не интересовалась. Вотъ пакетъ. Съ васъ десять франковъ.

— Жаль, очень жаль. Благодарю васъ. — Шоринъ взялъ мѣшочекъ съ ядомъ и уплатилъ деньги. — Между прочимъ… Еще одно порученіе. Послѣднее. Сергѣй просилъ у васъ справиться: сели мы на-дняхъ соберемся на автомобилѣ ѣхать въ Шамони, вы не откажетесь принять участіе въ поѣздкѣ?

— Передайте Сергѣю… Павловичу, что это предложеніе я рада буду выслушать отъ него лично. Досвиданья.

— До-свиданья. Ахъ, какъ вы мнѣ напоминаете Діану!

— Прощайте.

— Прощайте, мадемуазель… Всего хорошаго.

Молодые люди вернулись въ замокъ только къ чаю. Шли по тропинкѣ надъ обрывистымъ берегомъ горной рѣки, часто останавливаясь и любуясь вздувшимся потокомъ, бурлившимъ среди покрытыхъ мхомъ камней и обдававшимъ брызгами мутной воды встрѣчныя скалы.

— Вы гдѣ были? — спросилъ сына Павелъ Андреевичъ. — Въ горахъ?

— Нѣтъ, въ городѣ. Крысиный ядъ покупали.

Сергѣй вдругъ смутился. Онъ почувствовалъ, какъ Викторъ, сидѣвшій за столомъ рядомъ, неодобрительно толкнулъ его ногой.

— Крысиный ядъ? — заинтересовался Вольскій. — А къ чему?

— У насъ наверху много крысъ. Спать не даютъ. Главнымъ образомъ, не у меня, а, вотъ, у Вити.

— Да, вѣрно, — непринужденно подтвердилъ Шоринъ. — До сихъ поръ еще, знаете, терпимо было. Но вчера, представьте, одна крыса взобралась ко мнѣ на кровать и рѣшила прогуляться по моему липу. Воображаю, какая карьера ждала бы меня, если бы я послѣ университета вступилъ въ общественную жизнь безъ носа!

— Съ носомъ или безъ носа, но вы оба, по моему, особенной карьеры не сдѣлаете, — недовольно пробормоталъ Вольскій. — Во всякомъ случаѣ, прошу васъ, господа, осторожно обращаться съ ядомъ.

— О, не безпокойтесь, Павелъ Андреевичъ, ядъ у меня тутъ. — Шоринъ весело похлопалъ себя по карману. — Если нужно, мы даже можемъ подѣлиться съ кѣмъ-нибудь. У насъ цѣлыхъ полфунта, ровно на 1450 крысъ. Николай Ивановичъ, вамъ, кстати, не нужно?

— Что же, я бы взялъ немного. У меня вчера, дѣйствительно, что-то скреблось въ углу.

— А вамъ, Ольга Петровна?

— Да. Дайте. Оставьте, кстати, немного для Бетси и Тома. Они тоже жалуются.

— Съ большимъ удовольствіемъ. Хватитъ на всѣхъ. А вы не хотите посмотрѣть, Николай Ивановичъ? Любопытный порошенъ. Одного грамма достаточно, чтобы отправить человѣка на свиданіе съ его предками.

— Викторъ, спрячьте сейчасъ же въ карманъ! — съ отвращеніемъ глядя на появившійся на столѣ пакетъ, произнесъ Павелъ Андреевичъ. — Не думайте, пожалуйста, что вашъ порошекъ необходимая приправа къ чаю.

— Слушаю-съ.

На слѣдующій день Шоринъ разсыпалъ порошекъ въ отдѣльные пакетики, одинъ далъ Николаю Ивановичу, другой Горевой, третій Бетси, а остатокъ отнесъ въ подземелье. Посыпавъ ядомъ нѣсколько кусочковъ хлѣба, молодые люди разбросали ихъ по разнымъ угламъ комнаты, а оставшійся въ мѣшочкѣ запасъ положили здѣсь же на полку.

— Запомни только, братъ, что это не для удовлетворенія аппетита, — обращаясь къ Сергѣю, наставительно сказалъ Викторъ. И затѣмъ, дѣловито оглядѣвъ комнату, добавилъ:

— Ну, а теперь не будемъ мѣшать крысамъ. Пусть въ послѣдній разъ повеселятся на чужой счетъ. Можетъ быть, поѣдемъ въ гости къ Наташѣ?

— Куда?

— Къ Наташѣ. Я, между прочимъ, забылъ тебѣ вчера сказать, что она приглашала насъ къ себѣ. Сговориться насчетъ поѣздки въ Шамони.

— Глупости. Никуда я не поѣду и никакой Наташи знать не хочу.

— Дѣло твое. Хотя странно, почему ты такъ жестоко относишься къ дѣвушкѣ, которая по уши въ тебя влюблена.

— Она? — Сергѣй неестественно разсмѣялся. — Не говори ерунды. Вѣдь, ты это сейчасъ экстренно выдумалъ.

— Ничуть не бывало. Я, братъ, слава Богу, хорошій психологъ. Ты бы посмотрѣлъ на нее, когда она вчера раэспрашивала про тебя: голосъ у несчастной такъ и дрожалъ.

— Чего не хватало: дрожалъ. Впрочемъ, если хочешь, отправляйся къ ней одинъ и сговаривайся. А у меня важное дѣло. Я сегодня буду имѣть рѣшительный разговоръ съ отцомъ.

— Въ самомъ дѣлѣ? Насчетъ денегъ?

— Да. И вообще. Я ему, въ концѣ концовъ, не мальчишка.

— Это вѣрно. Пора тебѣ сдѣлаться взрослымъ человѣкомъ. А то не успѣешь оглянуться, какъ стукнетъ сначала тридцать лѣтъ, за тридцатью — сорокъ, а тамъ, смотришь — и пятьдесятъ. Знаешь, что? Скажи отцу, что ты сейчасъ пишешь романъ и просишь подъ это произведеніе авансъ. Когда получишь гонораръ, тогда и отдашь.

— Ты находишь? Что-жъ… Можетъ быть… Хотя я предполагалъ говорить о своемъ положеніи вообще. Принципіально.