Фергюс Хьюм - Зеленая мумия [сборник]

– Да-да, вы правы, я на редкость проголодался, – неуверенно промямлил Джулиан.

– Чему тут удивляться, если вы ничего не ели со вчерашнего дня? Вы невероятный человек. Иногда мне начинает казаться, что вы сами – мумия.

Но вместо того, чтобы отправиться в столовую или продолжить разговор с гостьей, Браддок вновь принялся изучать скарабея, рассматривая его через огромную лупу.

– Без сомнения, это артефакт ХХ династии, – пробормотал он себе под нос.

Миссис Джашер не сводила с него глаз и неожиданно для себя решила, что в теле этого человека в данный момент нет души, и, пока та не вернется, он и дальше будет игнорировать все живое вокруг. Исполненная раздражения, как женщина, которая не получила того, чего желала, она устроилась на одном из стульев профессора и продолжила сверлить его взглядом. Вероятно, ходившие о ней сплетни были правдивы, и она и впрямь пробовала вообразить, какой муж выйдет из Браддока. Во всяком случае, теперь Селина смотрела на египтолога с таким же неподдельным интересом, с каким он – на скарабея.

Внешне профессор ничуть не походил на выдающегося ученого, которым, судя по всему, был. Невысокого роста, пухленький, розовощекий, словно купидон, он не выглядел на свои пятьдесят лет. С гладким, чисто выбритым лицом и светлыми реденькими, как пушок, волосами, он казался намного моложе. Мечтательному взгляду его маленьких синих глаз совершенно противоречили твердо очерченный рот с тонкими губами и выпяченный подбородок. Глубоко посаженные глаза и куполообразный лоб указывали на развитый ум, однако в целом этот человечек выглядел скорее как капризный упрямец, чем как утонченный интеллектуал. Его полнота нисколько не соответствовала воинственному взгляду. Однако агрессивность египтолога немедленно давала о себе знать, едва он вступал с кем-нибудь из своих коллег в спор, например, о гробнице, найденной в Фивах. В такие минуты в мягком искусственном свете своего «музея» профессор Браддок больше всего напоминал распалившегося херувима, и порой становилось жаль, что за спиной у него нет пары крылышек, пробившихся через потертый сюртук.

«Выглядит как истинный горец – мудрый и обремененный заботами, – подумала госпожа Джашер, которая в глубине души считала себя шотландкой, хотя и утверждала, что придерживается космополитизма. – Он так хорош, когда возится со своими мумиями, но, похоже, в жизни с ним будет трудно справиться. И весь этот антураж… – Она еще раз осмотрела полутемную комнату со всеми экспонатами, извлеченными из гробниц. – Да, выйти за него замуж – все равно что за Британский музей. Слишком много тяжелой работы, а я уже немолода».

Однако зеркало – полированное серебро, тысячу лет назад принадлежавшее какой-нибудь кокетке из Мемфиса, – напрочь отрицало эту нелепую мысль, потому как гостье профессора было сорок пять, но выглядела она лет на тридцать. При искусственном освещении эта дама казалась еще моложе, хотя, конечно, она была несколько полновата и не так высока, как хотела бы. Очертания ее пухлой фигурки были весьма выразительны, а аккуратно подогнанное платье выгодно облегало формы, так что небольшой рост в пять футов не бросался в глаза. Взгляд ее лучистых синих глаз настолько завораживал, что те, на кого она смотрела, полностью забывали о прочих недостатках ее внешности. Каштановые волосы госпожа Джашер искусно укладывала в модную прическу. У леди был аккуратный носик, приятный овал лица, а цвет кожи настолько свежий, что даже если она прибегала к косметике – а именно об этом сплетничали ревнивые соседки, – то, видимо, являлась настоящей художницей, виртуозно обращаясь как с беличьей кисточкой, так и с румянами и пудрой.

Селина невероятно старалась одеваться как аристократка. Сейчас на ней было легкое шафраново-желтое платье с короткими рукавами, открывающими красивые руки; довольно низкий вырез подчеркивал красивый бюст, при этом выглядела женщина почти скромно. Платье, отделанное широкой черной лентой, явно не принадлежало к разряду дешевых, как и драгоценности в волосах, на корсаже и на запястьях дамы. Разве что кольца на ее пальцах казались немного вычурными. В целом же госпожа Джашер при каждом движении искрилась, подобно Млечному Пути, и блеск золота и бриллиантов лишь усиливал ее привлекательность. Кроме того, стоило этой женщине шевельнуться, как вокруг распространялся тонкий аромат китайских духов, которые, как она всех уверяла, ей подарил друг покойного мужа, служившего в британском посольстве в Пекине. Больше ни у кого в окрестностях таких духов не было, и Селину легко было узнать, даже встретившись с ней вечером в сумерках. А если учесть ее ослепительно-белую улыбку, то можно сказать, что симпатичная вдова буквально пылала, словно экзотическая тропическая птица.