Татьяна Полозова - Волк в овечьей шкуре

–Например, Кристина? – Предположил Питер.

–Да. – Согласилась я. – Она знала девушек, или просто виделась с ними в баре, она могла бы задушить их. – Я потянулась к подушке, под которой у меня лежал дневник первой жертвы – Глории Хейворт. Питер попытался помочь мне, но я остановила его. – Смотри, – я уселась поудобнее и открыла книжку на странице, где загнула листок. – Здесь написано, что Крис тоже была знакома с этим таинственным «М» и Глория подозревала, что та тоже влюблена в него. Что если Кристина убила Глорию из ревности к этому мистеру М, потом узнала, что Бриджид посвящена в подробности и убила и ее. Потом появляется Аманда со своими преследованиями и записями. И девушки следуют за Хейворт. Ну и под конец Габриэль. Только вот еще не понятно почему. – Огорченно выдохнув, закончила я.

–Как я посмотрю, ты провела день продуктивнее меня. – Одобрительно улыбнулся Питер. – Что насчет Кристины, то это предположение мне кажется интересным, а вот по поводу Смитов, – он поморщился и покачал головой. – Я видел их. Они не ненавидят Крис. Любят ее – да, беззаветно, преданно, слепо, но ни капли ненависти.

–Питер, ты забыл, что ненависть может прятаться под разными масками, в том числе и за любовью. Я ведь и не отрицаю, что они и любят ее, но…

–Я знаю, что ты хочешь сказать, но они не такие. – Марлини осекся, проглотив последние слова, которые я договорила сама.

–Не такие как Майкл. – Я опустила взгляд. – Когда ты прав, ты прав. – Согласилась я.

–Кетрин.

Он аккуратно притянул меня за плечи и прижал к себе.

–Ты сказала, что он избил тебя за то, что ты не стала защищать его. Почему? Почему ты тогда сказала то, что сказала?

–Потому что я так думаю, и Гордон не вышибет из меня этого. Ты мой напарник и даже если все отвернутся от тебя, если ты будешь ходить на ушах по ковру в кабинете Теренса, я все равно буду гордиться, что ты мой.

Я почувствовала, как расплывается улыбка на лице Марлини, и он еле слышно прошептал мне:

–Я не умею ходить на ушах.

–Тогда ты не дашь мне повод для стыда.

***

Кристина остановила такси на 15-ой Стрит у Джерман-Гарден, идя по мокрому, после ночного дождя тротуару, выглядывая за чугунный забор, и, смотря через зацветающие каштаны на белый шпиль мемориала Вашингтону.

Она вспомнила, как первый раз приехала в столицу. Вместе с Глорией они вышли станции метро рядом с Ареной Стейдж, прогулялись до спорткомплекса Джефферсона, заглянули в пару забегаловок перехватить кофе с круассанами, прошлись по набережной, еще покатались на метро и вышли как раз у этого мемориала.

Она уже даже не помнила было это лето или осень. Все покрылось пылью забвения. Все, за исключением черных глаз подруги. Иногда, Кристина ненавидела ее за излишнюю откровенность с посторонними. После всего того, что Глория пережила, она по-прежнему верила людям, верила в хорошее, верила, что получит вознаграждение за годы истязаний. Это было недоступно Кристине – девушка оставила свой оптимизм на той кухне, где ее практически изнасиловал отчим, а веру в человечество в саду, где узнала, что ее ближайшие друзья оставили ее в одиночестве, когда только их поддержка и оставалась. Возможно, Крис, поэтому завидовала Глории, ее жизнелюбию, которого не испытывала сама.

Кристина вспоминала как восхищенно, по-детски наивно смотрела Глория на этот шпиль Вашингтона, как она смущенно хихикала над глупыми шутками подруги, как они соблазняли одним взглядом уборщика в парке и потом закатывались смехом, прячась за деревьями. Крис вспоминала, как они измазались в ванильном мороженом и стирали пятна с лица, заглядывая в окна припаркованных автомобилей. В одном из них мирно спал пожилой американец, судя по внешности восточного происхождения, и девушки купили большой цветной леденец и засунули его под стеклоочиститель.

Сегодня все превратилось в прах и казалось небылью. Внутри душу выгрызало чувство неопределенности из-за того, что она не могла знать тайны смерти Глории, не знала имени ее убийцы, что смешивалось с растущим грузом страха того, что и она скоро последует за ней.

***

Утро не принесло с собой ничего нового, кроме очередной порции пронизывающей всю меня боли. Я еле-еле перевернулась на бок и, опираясь на локоть, попыталась привстать.

–Твою мать! – Ругнулась я сгоряча, когда под ребрами кольнуло так, словно в меня по одной иголке воткнул каждый китаец на нашей планете.

Медсестра, видимо проходящая мимо, отреагировала на мои эмоции и заглянула в палату.