Роберт ван Гулик - Судья Ди за работой

— Какова же роль Вэна во всем этом деле, ваша честь? Вы даже не спросили его, чем он занимался сегодня утром.

— В этом не было необходимости, ведь все и так ясно как день. Иволга рассказала Вэну, что ночью к ней является дух дождя и время от времени дает ей деньги. Вэн почел за великую честь, что она общается с духом дождя. Вспомним, что всего полстолетия назад во многих речных округах нашей Империи люди каждый год приносили в жертву юношу или девушку, чтобы умилостивить местного речного бога — пока не вмешались власти. Когда Вэн сегодня утром явился в башню, чтобы отдать Иволге рыбу, он обнаружил в ее комнате мертвеца, лежащего ничком на полу. Рыдающая Иволга дала ему понять, что карлики убили духа дождя и подменили его уродливым стариком. Когда Вэн перевернул труп и узнал мертвеца, он вдруг сообразил, что их с Иволгой обманули. Впав в бешенство, он выхватил нож и принялся кромсать мертвеца. Затем он осознал, что произошло убийство и теперь заподозрят его. Тогда он убежал. Военная стража схватила его, когда он пытался отмыть штаны, заляпанные кровью Чуна.

Старшина Хун кивнул.

— Как же вам, ваша честь, удалось это выяснить всего за несколько часов?

— Сначала мне показалось, что командир военной стражи уловил самую суть. Единственное, что меня немного насторожило, это длительный перерыв между убийством и временем, когда были нанесены удары в грудь жертвы. У меня не возникло ни малейших сомнений относительно залоговой квитанции, ведь для ростовщика иметь при себе бумагу, датированную сегодняшним днем, совершенно нормально. Потом, допрашивая Вэна, я обратил внимание на то, что он назвал Чуна обманщиком. То была обмолвка, потому что Вэн решил не вмешивать в это дело ни себя, ни Иволгу, дабы скрыть, как они оба позволили себя одурачить. Когда я задавал вопросы Иволге, она сообщила, что «карлики» убили и подменили духа дождя.

Я тогда совершенно ничего не понял. Но посетив Лина, я наконец напал на след. Лин нервничал, а потому слишком много говорил и в частности рассказал мне о том, что его компаньон совершенно отошел от дел. Я вспомнил, что на месте преступления была обнаружена залоговая квитанция, и заподозрил Лина во лжи. Но решение было найдено лишь после того, как я обследовал библиотеку покойного и составил для себя ясное представление о его личности. Я проверил свою версию, вытянув из прислужника то, что вчера вечером Лин и Чун повздорили из-за Иволги.

Разумеется, имя Иволга ни о чем не говорило слуге, но он сказал мне, что у них вышел горячий спор из-за птиц. Дальше все было просто.

Судья поставил чашку.

— Расследуя это дело, Хун, я в который раз подумал, как важно со всем тщанием изучать наши древние руководства о расследованиях. Там снова и снова утверждается, что, распутывая убийство, первым делом следует выяснить все о характере, повседневной жизни и привычках жертвы. А в этом деле ключом явилась именно личность убитого.

Старшина Хун с довольной улыбкой разгладил свои седые усы.

— Этой Иволге и ее молодому человеку очень повезло, что именно вы, ваша честь, расследовали преступление. Ведь все улики прямо указывали на Вэна, и его обязательно бы осудили и обезглавили. Тем более, что девица глухонемая, да и парень не большой говорун.

Судья Ди кивнул. Откинувшись в кресле, он произнес с легкой улыбкой:

— А вот это и есть главная польза, которую я извлек из сегодняшнего дела, Хун. Очень личная и очень важная. Я должен тебе признаться, что с утра у меня было плохое настроение, и я по-настоящему засомневался, стоит ли мне вообще быть судьей. Вот глупец-то! Это великая, замечательная служба, Хун! Хотя бы потому, что она дает возможность спасти от беды тех, кто не способен сам поднять за себя голос.

Из маленького павильона на островке в центре пруда ему был виден весь сад, залитый лунным светом. Человек напряженно прислушался. Ничто не нарушало тишину. С довольной улыбкой он взглянул на мертвеца в бамбуковом кресле с торчавшей из груди рукоятью ножа. Лишь несколько капель крови стекли по суровой ткани его рубахи. Человек взял одну из двух фарфоровых чашек, что стояли на круглом столе у оловянного кувшина для вина. Одним глотком он опустошил ее. А затем пробормотал, глядя на труп: