Андрей Силенгинский - Дело об убийстве без мотива

Комендант был единственным исключением, поблажкой, без которой пока не решались обойтись. Он представлял собой передаточное звено между постояльцами и любыми, истинными или надуманными, проблемами, которые у тех могли возникнуть. Он держал в своих руках нити, ведущие к обслуживающему персоналу, проживающему в городе и появляющимся в поселке только по мере необходимости. Очень незаметно и деликатно.

Разумеется, комендант тоже вполне мог жить за пределами поселка, но… В конце концов, нельзя же отнимать у уважаемых постояльцев право выплеснуть негативные эмоции кому-нибудь в лицо, а не в экран терминала.

Акман открыл дверь без стука и на секунду остановился в дверях холла. Холл в коттедже коменданта был обширен и при необходимости с комфортом вместил бы в себя вдвое больше народу, чем находилось в нем сейчас. Два внушительных размеров дивана, четыре мягких кресла, все обтянуто шелком по последней доршейской моде. По левую руку от Акмана белым шелком, по правую – черным. Стиль «домино» также был веянием моды, веянием почти столь же регулярно повторяющимся, как муссоны и пассаты. У дальней стены – барная стойка, за которой расположился комендант Мартин Макрири, обладатель объемистого живота, куполообразной лысины и солидных мешков под грустными глазами.

Все «эспадронисты» были здесь, конечно. Ричард не без самодовольства подумал, что кого-то другого могли и не дожидаться, разойдясь с полученными ключами по своим коттеджам. Кого-то, но не Ричарда Акмана.

Комендант на мгновение замер в нерешительности, затем набрался смелости подойти к Ричарду и поприветствовать его рукопожатием. Со всей возможной почтительностью, конечно. Акман и не подумал ставить того в неловкое положение столь примитивным способом, не только пожал протянутую мягкую, чуть влажную ладонь, но и удостоил хозяина дома похлопыванием по спине и почти дружеским подмигиванием:

– А ты процветаешь, Мартин… если судить по набранным килограммам.

Комендант прижал ладони к обвислым щекам, словно пытаясь придать им более достойную форму, и выдавил из себя смешок, хотя левое веко его едва заметно дернулось. Как видно, к проблеме лишнего веса он относился с унылой безнадежной печалью.

– Что поделать, мистер Акман, совсем нет силы воли. Примерно два раза в месяц я обещаю себе с понедельника начать новую жизнь, но… до сих пор мне удавалось с собой договориться.

Мартин беспомощно развел руками и поспешил уйти от неприятной темы.

– Вам что-нибудь налить, мистер Акман?

Ричард обвел глазами холл. Из всех присутствующих только Тино Росси держал в руках полупустой стакан с чем-то крепким. Причем, если Тино находится здесь больше пяти минут, этот стакан однозначно не первый. Появление Ричарда Тино встретил вполне безразличным кивком, после чего вновь сосредоточился на стакане.

Алекс Ненашев привстал было с дивана, но, заметив, что никто больше вставать не собирается, уселся обратно. Румянец, постоянно разлитый по его щекам, приобрел более интенсивную окраску и добрался до самых кончиков оттопыренных ушей.

Фил Дикерсон и Рудольф Бунгерт бросили в воздух нечто, напоминающее приветствие, и если Рудольф был по обыкновению добродушен, то голос Фила выдавал легкое раздражение опозданием Акмана.

Лиана Виртанен, единственная женщина в клубе «Эспадрон», это раздражение облекла в слова:

– Если уж кому и позволено опаздывать на встречи, так это мне, не находишь, Акман? Как женщине.

По фамилии она звала Ричарда всегда, даже вставая с его постели в былые времена.

Миссис Виртанен выбрала для себя белое кресло, удачно оттеняющее глянцевый загар ее длинных ног. Согласно общепринятому мнению, сорокалетняя женщина при определенном раскладе способна сохранить девичью фигуру и молодое лицо, но шея и кисти рук будут предательски выдавать ее возраст. Кистям Лианы могли позавидовать девять из десяти юных девиц, шею же она прятать под глухими воротниками или колье и не думала – для этого не было оснований. Если возраст где-то и притаился, то разве что в чуть пресыщенном, с оттенком презрительности изгибе губ, да еще, пожалуй, в глубине серо-зеленых глаз, в которых трогательная наивность появлялась только когда это было нужно миссис Виртанен.

Акман оскалился в улыбке:

– Ты утратила право на эту привилегию, Ли. Женское у тебя только тело. Склад ума, хватка, даже хобби – все мужское.

Лиана смерила его с ног до головы холодным взглядом.