Татьяна Первушина - Натюрморт с покойником

– Наверное, я тяжело больна, – несчастная женщина, так и не ответив на прямой вопрос Яны, тоже опустилась на «скамеечку-диванчик» и обхватила голову руками.

«Это точно», – подумала Быстрова.

Через секунду Татьяна вновь вскочила на ноги и произнесла весьма патетически и даже с каким-то вызовом:

– Но, девочки, я прекрасно помню, как ударила его кинжалом в грудь. Я видела кровь. Она хлынула просто рекой!

– Ты что же, сразу в артерию что ли попала? – усомнилась Маргоша и продолжила, – что-то я крови тут нигде не вижу.

На кухне и впрямь не было ни единого пятнышка, которое можно было бы принять за кровь.

– Вы что, мне не верите? – аж подпрыгнула Заваленко и метнулась в комнату. Обе сыщицы, недоуменно переглянувшись, побежали за ней вглубь квартиры. Едва они выбежали в коридор, как из комнаты, что находилась рядом с кухней, раздался торжествующий вопль Заваленко:

– Вот же! Я же говорила! Кинжала здесь нет! Значит, мне не пригрезилось!

– Хорошо, что милицию не успели вызвать, – шепнула Яна Маргоше, – а то бы еще опозорились. Соловьев бы загнал нас под плинтус.

Они вошли в комнату и увидели Татьяну Заваленко, которая, стоя на кровати, картинно шарила руками по тонкому темно-вишневому настенному ковру ручной работы. На ковре были развешаны довольно дорогие инкрустированные кубки, охотничьи ножи и даже два ружья. Заваленко хлопала рукой по пустому металлическому крючку на ковре и почти весело приговаривала:

– Вот здесь он висел, на этом самом месте. Еще утром. Я протирала пыль и прекрасно помню, что кинжал здесь висел. И где же он сейчас?!

– А что это за кинжал такой был? Расскажи, откуда он у тебя, – попросила Быстрова скорее для того, чтобы хоть как-то отвлечь Заваленко от мыслей об убийстве мужа. «Горе-убийцу» сотрясала крупная нервная дрожь. Вся ее хрупкая маленькая фигурка, стоящая на кровати, вызывала лишь жалость. Левая нога была немного поджата, как у больной собачки. А на лице застыло выражение обиженного ребенка, у которого отняли самую любимую игрушку и взамен заставляют есть постылую манную кашу.

Кинжал достался Татьяне от дедушки, а ему тоже вроде был передан по наследству. Когда-то давно их семейство породнилось с грузинским князем, и кинжал переходил из поколения в поколение с неизменным рассказом о том, что однажды какую-то из прапрабабушек выдали замуж на Кавказ. Татьяна предполагала, что где-то за Кавказским хребтом у нее, возможно, и найдется пять или семь двоюродных или троюродных братьев-джигитов, но московская жизнь, полная бытовой суеты и ограниченная рамками «ненормированного» рабочего дня, не позволяла пуститься вот так запросто на поиски дальних родственников, которые в связи с последними политическими событиями скорее всего и не захотели бы признать какую-то там Заваленко своей сестрой…

– Да я к тому же и не сильно-то стремилась их искать, – садясь на кровать, Заваленко задумчиво поглядела в окно. Дрожать она перестала и теперь скорее впала в какое-то сомнамбулическое состояние. Рот ее почти каждую минуту раздирала зевота, она периодически поглядывала на Яну и Маргошу с явным недоумением, словно хотела спросить – что они делают в ее квартире… Утренний кошмар, казалось, полностью выветрился из ее белокурой головки, но на «автомате» она еще продолжала рассказывать:

– А то приедут всем кагалом, да заставят прописать… Москвичей теперь пруд пруди, по девять человек на один квадратный метр, отдельное «спасибо» паспортисткам… А на фига мне-то это нужно, а? – Заваленко неудачно попыталась было переложить одну ногу на другую, но промахнулась и чуть было не упала. Видимо, в сон ее клонило с такой силой, что сопротивляться она уже почти не могла. И не успели подруги задать ей еще вопрос, как «горе-убийца» уже сладко посапывала, в мгновение ока завалившись набок на кровати и поджав под себя ноги.

– Побудь с ней на всякий случай, а я сейчас вернусь, – бросила на ходу Маргоше Яна и вышла из комнаты. Обойдя остальные две комнаты, заглянув даже в санузел и на балкон, Яна удостоверилась, что в квартире находятся лишь они трое. Это небольшое открытие придало ей смелости, и она, уже преисполненная оптимизма, вернулась в комнату, где висела оружейная коллекция.

– Ну что, Татьяна, – начала она уверенным тоном и, не обращая никакого внимания на то, что человек, к которому она обращается, крепко спит, бодро продолжила, – ты, пожалуй, приляг, отдохни малость. А вечерком мы с Маргошей еще раз к тебе заглянем. Глядишь, и Ленька с работы вернется. Пошли, Марго, – она потянула подругу за рукав, и они направились к выходу.