Артур Дойл - Приключение в пустом доме

Тщательное исследование всех обстоятельств только запутало дело. Во-первых, осталось непонятным, почему молодой человек запер дверь изнутри. Было предположение, что ее запер убийца, а затем вылез в окно. Однако до земли было больше двадцати футов, и на клумбе цветущих крокусов внизу цветы не были сломаны, а земля не примята. Не нашлось никаких следов и на узком газоне, отделявшем дом от улицы. Так что дверь, видимо, запер сам молодой человек. Но каким образом его постигла смерть? Никто не мог взобраться на подоконник, не оставив следов. Предположим, кто-то выстрелил в окно? Поистине, только замечательный стрелок мог бы нанести столь смертельную рану из револьвера. Опять-таки Парк-Лейн оживленная улица, а всего в ста ярдах от дома расположена стоянка кебов. Никто не слышал выстрела. И тем не менее имелся убитый, и револьверная пуля, которая, пронзив череп, разорвалась, как разрываются особые пули, и нанесла рану, повлекшую мгновенную смерть. Таковы были обстоятельства «Тайны Парк-Лейн», которую дополнительно осложняло полное отсутствие мотива, поскольку, как я уже упоминал, у молодого Эйдера не было никаких известных врагов, а деньги и всякие ценности в комнате тронуты не были.

Весь день я ломал голову над этими фактами, пытаясь нащупать теорию, которая согласовала бы их, и найти ту линию наименьшего сопротивления, которая, по убеждению моего бедного друга, является исходной точкой любого расследования. Признаюсь, я нисколько не продвинулся. Вечером я прогулялся по парку и часов в шесть оказался у конца Парк-Лейн на углу Оксфорд-стрит. Кучки зевак на тротуаре, глазевших, подняв головы, на одно окно, помогли мне сразу найти дом, который я пришел посмотреть. Высокий худой мужчина в темных очках, в котором я заподозрил переодетого детектива, излагал собственную теорию, а слушатели сгрудились вокруг него. Я подошел к нему как мог ближе, однако его предположения показались мне нелепыми, а потому я попятился с некоторой брезгливостью. И толкнул пожилого скрюченного мужчину, стоявшего позади меня, так что он выронил несколько книг, которые держал. Помнится, подбирая их, я заметил заглавие «Происхождение культа деревьев» и подумал, что старик, видимо, бедный библиофил, который ради заработка либо из увлечения коллекционирует редкие книги. Я начал извиняться за свою неловкость, но было очевидно, что книги, которые я нечаянно подверг опасности, были в глазах их собственника бесценными. С сердитым бурчанием он повернулся на каблуках, и я увидел, как его согбенная спина и седые бакенбарды исчезают в толпе.

Мой осмотр снаружи номера 427 на Парк-Лейн ничего не дал для решения заботившей меня проблемы. От улицы дом отделяла низкая ограда с решеткой на ней, вместе не выше пяти футов. Следовательно, кто угодно мог без всякого труда забраться в сад. Но окно было совершенно недосягаемо – ни водосточной трубы, ни чего-либо еще, что помогло бы ловкому человеку залезть туда. Озадаченный даже еще сильнее, чем раньше, я вернулся в Кенсингтон. Я и пяти минут не пробыл в своем кабинете, когда горничная пришла сказать, что меня хочет видеть какой-то человек. К моему изумлению, им оказался мой оригинальный коллекционер книг. Его острое морщинистое лицо выглядывало из рамки седых волос, а под мышкой он зажимал не меньше десятка своих бесценных томов.

– Вы удивлены увидеть меня, – сказал он странным надтреснутым голосом.

Я не стал отрицать.

– Ну, так у меня есть совесть, сэр. И когда я увидел, как вы вошли в этот дом, пока я ковылял за вами, то подумал, дай-ка зайду повидаю этого доброго джентльмена и скажу ему, что, конечно, я был резковат, но без дурного намерения, и что я весьма обязан ему, что он подобрал мои книги.