Эллери Куин - Тайна греческого гроба

Инспектор с Эллери разом кивнули.

— Во всяком случае, дополнительное подтверждение, — сказал Эллери. — Автор первого письма о братьях, несомненно, наш подозреваемый.

— Еще какая-нибудь информация, мисс Ламберт? — поинтересовался инспектор.

— Да. Как и с первым письмом, использовалась самая обычная машинка «Ундервуд». Однако остается только удивляться, что другие следы отсутствуют. Тот, кто печатал эти письма, был очень аккуратен и ухитрился не оставить в письмах никаких индивидуальных особенностей.

— Мы имеем дело с умным преступником, мисс Ламберт, — хмуро заметил Эллери.

— Согласна. Понимаете, мы оцениваем такие вещи по нескольким пунктам — интервалы, поля, пунктуация, сила ударов по разным клавишам и так далее. Здесь мы видим преднамеренную и успешную попытку устранить эти индивидуальные признаки. Только одно автор писем не мог скрыть — физические характеристики самого шрифта. Каждый символ в машинке обладает своего рода индивидуальностью, и разные машинки различаются практически так же, как отпечатки пальцев. Нет никакого сомнения, что оба письма написаны на одной машинке и, я бы сказала, теми же руками, — хотя и не возьму на себя ответственность утверждать это наверняка.

— Мы принимаем ваше мнение с этими поправками, — усмехнулся инспектор. — Спасибо, мисс Ламберт... Томас, отнеси письмо шантажиста в лабораторию, пусть Джимми бросит взгляд, как там с отпечатками пальцев. Хотя думаю, наш приятель в этом отношении скрытен.

Вели скоро принес письмо и отрицательный ответ. На стороне с машинописным текстом отпечатков не обнаружено. На обратной стороне, с каракулями долгового обязательства Халкиса Гримшоу, эксперт обнаружил ясный отпечаток пальца Георга Халкиса.

— Таким образом, подлинность долгового обязательства подтверждена дважды — по почерку и по отпечатку пальца, — с удовлетворением сказал инспектор. — Да, сынок, тот, кто напечатал письмо на обратной стороне долгового обязательства, и есть наш парень — это он убил Гримшоу и забрал долговую расписку у трупа.

— По меньшей мере, — тихо проговорил Эллери, — это подтверждает мое дедуктивное умозаключение о том, что Гилберт Слоун не застрелился, а был убит.

— Конечно. Пойдем-ка мы с этим письмишком в офис Сэмпсона.

Сэмпсон с Пеппером сидели в личном кабинете окружного прокурора. Инспектор торжествующе предъявил новую анонимку и передал сведения, добытые экспертами. Юристы разом просияли: повеяло надеждой на близкое и верное разрешение дела.

Сэмпсон взял вожжи в свои руки:

— Твоим сыщикам, Кью, нельзя туда ни ногой. Теперь должна появиться еще одна записка или сообщение от этого парня. И когда это произойдет, нужно, чтобы на месте действия кто-то был.

Но если ваши двенадцать апостолов будут топтаться вокруг лачуги Нокса, они могут спугнуть птичку.

— В этом что-то есть, Генри, — признал инспектор.

— А как насчет меня, шеф? — загорелся Пеппер.

— Отлично. Всего один человек. Поезжай туда и жди развития событий. — Окружной прокурор злорадно улыбнулся. — Таким образом, Кью, одним выстрелом мы убьем двух зайцев: накроем автора письма и, имея своего человека в доме Нокса, сумеем проследить за проклятой картиной!

Эллери рассмеялся:

— Вашу руку, Сэмпсон. Для самозащиты мне нужно усвоить мудрую философию шекспировского Баптисты: «С коварными я буду очень мил».

Но если окружной прокурор Сэмпсон был ловок и коварен, то этими же качествами, по-видимому, обладал неуловимый преступник, против которого было направлено хитроумие окружного прокурора Сэмпсона. Целую неделю вообще ничего не происходило. Можно подумать, что анонимного автора поглотил какой-то природный катаклизм, информация о котором не просочилась в прессу. Ежедневно помощник окружного прокурора Пеппер сообщал из палаццо Нокса на Риверсайд-Драйв, что убийца-шантажист по-прежнему молчит — молчит и не подает признаков жизни. А может быть, подумал Сэмпсон и поделился сей утешительной мыслью с Пеппером, — может быть, этот тип очень осторожен и, чувствуя ловушку, ведет разведку вокруг дома. Поэтому от Пеппера требовалось затаиться как можно лучше. Посоветовавшись с Ноксом — который, как ни странно, спокойно воспринимал отсутствие событий, — Пеппер решил не искушать судьбу и несколько дней просидеть в доме, не высовывая носа наружу ни днем ни ночью. А мистер Джеймс Дж. Нокс, о чем в один прекрасный день доложил своему начальнику по телефону Пеппер, продолжал хранить невозмутимое молчание о Леонардо — или о картине, предположительно принадлежавшей кисти Леонардо. Он отказывается отвечать на вопросы и сам не выступает с признаниями. Еще Пеппер сообщил, что бдительно наблюдает за мисс Джоан Бретт — очень бдительно, шеф. Сэмпсон хмыкнул и сделал вывод, что в задании Пеппера не одни только неприятные моменты.