Найо Марш - Однажды в Риме. Обманчивый блеск мишуры (сборник)

– Мы взяли несколько их детских и религиозных книг на перевод. Они в основном занимаются изданием религиозной литературы, их фирма, полагаю, крупнейшая в этой области в Европе. Кальвинистского толка и, насколько можно судить по детским книгам, до тошноты благочестивые. Глава фирмы, Велкер, говорят, фанатичный идеолог какой-то экстремальной секты в Голландии. Как вы можете догадаться, современной литературы они издают немного .

– Не совсем подходящая обстановка для сорванцов Ван дер Вегелей.

– О, не знаю, – рассеянно отозвалась Софи. – Мне кажется, они умеют приспосабливаться.

– Какое уставшее от жизни дитя! – с улыбкой заметил Грант и покачал головой. Софи порозовела и замолчала.

Они ехали во втором автомобиле, вместе с майором Свитом, который спал. Остальные четверо успели сесть к Джованни. Леди Брейсли, под предлогом, что в машине ее укачивает, заняла место на переднем сиденье.

Ужасающая вечерняя неразбериха римского уличного движения накатывала, скрежетала тормозами и гудела клаксонами на всех улицах. Водители орали друг на друга, бросая руль, воздевая обе руки в саркастической молитве при виде чудовищных преступлений, совершаемых другими водителями. Пешеходы бросались в этот водоворот, величественно жестикулируя в сторону надвигающегося транспорта. За столиками на тротуарах римляне читали вечерние газеты, ухаживали за женщинами, шумно спорили или, сложив на груди руки, с важной отстраненностью глазели в никуда. Майор Свит качался то в одну, то в другую сторону с открытым ртом и изредка всхрапывал. Раз он очнулся и изрек, что здесь не помешал бы лондонский полицейский.

– Он не продержался бы и трех минут, – сказал Грант.

– Чушь, – не согласился майор и опять отключился. Проснулся он, когда машина внезапно затормозила, и добавил: – Я дико извиняюсь, не понимаю, что на меня нашло. – И в ту же секунду снова захрапел.

Грант с удивлением узнал, что Софи тоже остановилась в пансионе «Галлико», куда сам переехал лишь накануне. Он предложил выпить вместе в «Трех ступеньках» на площади Навона.

– Они могут заехать за нами туда, – сказал он.

– Прекрасная мысль. Спасибо.

– Тогда в половине девятого?

Ему удалось ясно донести это до водителя.

Майора высадили у его гостиницы, а Софи и Гранта – у «Галлико».

В номере Гранта было жарко, как в духовке. Он принял душ, полежал часок в чем мать родила и в состоянии чрезвычайного смятения, а затем оделся. Уже готовый к выходу, он сел на кровать, обхватив голову руками. Если бы только, думал он, это могло быть решающим моментом. Если бы все это можно было остановить – сейчас . И тут же всплыла неизбежная цитата: «Если б можно было все оставить здесь, но здесь – на этом берегу и отмели времен…»

Он подумал о Софи Джейсон – вот она сидит на Палатинском холме, вечерний ветерок приподнял ее челку, а на ее лице выражение радостного изумления. Редкая девушка, тихая девушка, которая не говорила никаких глупостей, подумал он, а потом спросил себя, подходит ли ей в итоге определение «тихая». Грант встал у окна и, облокотившись на подоконник, разглядывал фасады, крыши и далекие купола.

Часы пробили восемь. По булыжной мостовой внизу прогрохотала конная повозка, за которой тянулась вереница мотоциклов и легковых автомашин. Напротив, в комнате на верхнем этаже, раздался взрыв возбужденного говора, а где-то далеко в глубине дома беззастенчиво запел неумелый тенор. Подальше в стороне, на втором этаже пансиона «Галлико», было распахнуто окно, и оттуда выглядывала Софи, вся в белом.

Он наблюдал, как она положила руки на оконный карниз, свесила ладони и вдохнула вечерний воздух. Как странно было смотреть на человека, который не подозревает, что за ним наблюдают. Она стояла, отвернувшись от Гранта, и, вытянув шею, смотрела в конец улицы, где невесомой аркой светилась водяная пыль от фонтана на пьяцца Навона. Грант наблюдал за Софи с чувством вины и удовольствия. Через минуту или две он проговорил:

– Добрый вечер.

Девушка на мгновение замерла, а потом медленно к нему повернулась.

– Сколько вы уже там? – спросила она.

– Почти нисколько. Вижу, вы готовы. Идем?

– Да, идем.

На улице было прохладнее. Когда они ступили на площадь Навона, самый звук журчащей воды освежил вечерний воздух. Очаровательная пьяцца сверкала, огни переливались в каскадах воды, отсвечивали от автомобильных фар и сияли в кафе «Три ступеньки».

– Вижу столик, – сказал Грант. – Занимаем его, быстро!