Этель Уайт - Колесо крутится

Все звучало настолько разумно, что Айрис осталось только задать следующий вопрос:

– Куда подевалась вторая медсестра?

На этот раз доктор ответил после ощутимой паузы:

– Медсестра была только одна.

Глядя в его непроницаемое лицо, к тому же наполовину скрытое окладистой черной бородой, Айрис поняла, что спорить бессмысленно. Ответ будет все тот же – отрицание всего и вся. Кроме нее, вторую медсестру никто не видел. И точно так же никто не признает роспись мисс Фрой на стекле подлинной – даже при условии, что ее до сих пор не смыло конденсирующейся влагой.

Доктор снова заговорил, обращаясь к профессору:

– Извините, придется задержать вас еще ненадолго, – мадемуазель, похоже, убедила себя, что происходит нечто ужасное. Постараемся ее разубедить.

Шагнув к пациентке, доктор приподнял покрывало, под которым обнаружилась пара ног, и спросил:

– Вы можете опознать чулки или обувь?

Айрис посмотрела на плотную шелковую ткань чулок и на совершенно обычные коричневые ботики из телячьей кожи с одной застежкой и покачала головой:

– Вы прекрасно понимаете, что нет. Не лучше ли будет приподнять повязку, чтобы я могла увидеть ее лицо?

Доктор ужаснулся.

– Послушайте, – он чуть прикоснулся кончиками пальцев к забинтованному лбу, – там нет лица. Вообще никакого. Только рваное мясо. Даже если у нас получится его восстановить, это будет совершенно другое лицо. И то при определенной удаче.

Пальцы сместились чуть ниже и на секунду задержались над повязкой, закрывающей глаза.

– Здесь я ничего не могу сказать, требуется мнение окулиста. До тех пор мы не имеем права даже на секунду подвергать глаза воздействию света. Она может ослепнуть навсегда. Правда, наука в наше время творит чудеса.

Криво улыбнувшись Айрис, доктор продолжил:

– Однако больше всего пострадал мозг. Я не буду вдаваться в подробности, вы и так уже выглядите чересчур бледной. Но операция на мозге – первое, что мы будем вынуждены сделать. Остальным займемся, если пациентка выживет.

– Я вам не верю, – твердо заявила Айрис. – Все это ложь.

– Тогда будьте любезны убедиться сами, – спокойно ответил доктор. – Прошу, оторвите с лица полоску пластыря. Должен вас предупредить, что в этом случае вновь откроется кровотечение, и пациентка немедленно умрет от шока. А вас обвинят в убийстве и отправят на виселицу. Впрочем, раз вы настолько уверены, вы ведь не станете колебаться? Пожалуйста, оторвите пластырь.

Айрис почувствовала, как пальцы Хэйра сомкнулись у нее на руке. Инстинкт подсказывал ей, что доктор блефует, и она не должна упускать даже сотой доли шанса спасти мисс Фрой. Однако блеф был великолепен. При одной мысли о крови, фонтаном хлещущей с искалеченного лица, внутри все сжималось. А что потом? Виселица, в лучшем случае – пожизненная психушка.

– Я… я не могу, – прошептала она.

– Ага, – усмехнулся доктор, – вы много говорите, но для поступка у вас не хватает духа.

И тут Айрис осознала, что доктор никогда не позволил бы себе рисковать жизнью пациентки. Ни он, ни медсестра не должны допускать подобных экспериментов.

Однако приступ страха ее доконал. Айрис поняла, что в этом купе у нее два злейших врага.

Доктор. И она сама.

Выйдя из транса, Айрис обнаружила, что профессор говорит об ужине.

– Если вы прямо сейчас отправитесь в ресторан, Хэйр, – с надеждой начал он, – надеюсь, вы сумеете объяснить официанту, что мы не получили свою порцию рыбы.

– Официант скажет, что уже поздно, – возразил Хэйр. – Вторую смену обслуживают с огромной скоростью, чтобы успеть до Триеста.

– Так-так, – прищелкнул языком профессор. – В таком случае нам обоим следует поспешить. Быть может, вы пойдете вперед и попросите подать двойную порцию мясного, раз уж рыбу мы пропустили?

– Они скажут – мы сами виноваты, что не дождались рыбы… Ладно, постараюсь что-нибудь организовать… – Хэйр осекся и не без сомнения глянул на Айрис. – Вы не возражаете?

– Идите уже, ради бога, – отмахнулась она. – О чем тут думать, если пропадает ужин?

Профессор, на худом лице которого при мысли о еде нарисовалось некоторое оживление, похоже, обиделся. Голоден он был или нет, репутация дотошного и справедливого исследователя была важнее.

– По-моему, это нечестно, – буркнул он. – Ужин влетел нам в копеечку, хотя бы на часть его мы имеем право? Признайте сами, мы и так не пожалели ни времени, ни сил, демонстрируя ваше заблуждение.