Уильям Коллинз - Черная ряса

— Да. Мне не хочется подвергать себя случайностям, оставаясь в Лондоне на вторую ночь. Я хочу оказаться в совершенной тишине. Не поедете ли вы со мной в Венж? Как ни скучно там, вы найдете себе развлечение: там, как вам известно, хорошая охота.

Час спустя мы выехали из Лондона.

Аббатство Венж, по моему мнению, самое уединенное поместье в Англии. Если Ромейн нуждался в тишине, он не мог сделать лучшего выбора.

Возвышаясь в северной части Йоркшира, на одном из холмов дикой равнины, поросшей вереском, развалины старого монастыря видны со всех четырех сторон света. Предание рассказывает, что в то время, когда в аббатстве жили монахи, оно было окружено многочисленными деревнями и гостиницами для принятия богомольцев, стекавшихся со всех стран христианского мира.

От всех этих построек не осталось и следа. Набожные жители покинули свои жилища, как говорят, во времена Генриха VIII, который, уничтожив монастыри, отдал аббатство и обширные земли Венжа своему верному другу сэру Милю Ромейну. Сын и наследник Миля построил дом, пользуясь без стеснения материалом из крепких монастырских стен. За исключением некоторых незначительных изменений и переделок, дом стоит в прежнем виде и до сих пор.

На последней станции железной дороги нас ждали верховые лошади. Была прекрасная лунная ночь, и мы значительно сократили дорогу, проехав равнину по тропинке. В десятом часу мы прибыли в аббатство.

Уже несколько лет прошло с тех пор, как я был в гостях у Ромейна, но ничто, казалось, не изменилось ни в доме, ни вокруг него. Добродушный северянин буфетчик и его жена, шотландка, казалось, нисколько не постарели. Они встретили меня так, будто я уезжал дня на два и снова вернулся жить в Йоркшир. Мне приготовили мою прежнюю спальню, и безукоризненная старая мадера приветствовала нас, когда мы сошлись с хозяином в средней зале, служившей столовой.

Мы сидели друг против друга за хорошо сервированным столом, и я уже надеялся, что влияние его деревенского жилища начало действовать успокаивающим образом на расстроенную душу Ромейна. В присутствии своих старых верных слуг он, казалось, находил силу не поддаваться гнетущим угрызениям своей совести. Он говорил со слугами спокойно и ласково и выражал удовольствие, что снова видит в своем старом доме давнишнего друга.

Незадолго до окончания ужина случилось происшествие, испугавшее меня. Я только что передал вино Ромейну, и он наполнил свой стакан, но вдруг побледнел и поднял голову, будто прислушивался к чему-то неожиданному. В комнате не было никого, кроме нас, и я в эту минуту не говорил с ним. Он подозрительно оглянулся позади себя на дверь, ведущую в библиотеку, и позвонил в старинный колокольчик, стоявший возле него на столе. Когда вошел слуга, он приказал ему затворить дверь.

— Вам холодно? — спросил я.

— Нет. — Но, одумавшись, тотчас же дал другой ответ, совершенно противоречащий первому. — Да, вероятно, огонь в библиотеке погас.

Сидя по другую сторону стола, я видел огонь: камин был полон пылающих дров и угля. Я не сказал ничего. Его внезапная бледность и противоречивый ответ возбудили во мне подозрения, которые, как я надеялся, уже никогда более не вернутся ко мне.

Он оттолкнул свой стакан с вином и не спускал глаз с растворенной двери. Его поза и выражение лица указывали, что он прислушивался. К чему он мог прислушиваться?

Помолчав несколько минут, он вдруг спросил меня:

— По-вашему, сегодня тихая ночь?

— Такая тихая, какой только может быть, — отвечал я. — Нет ни малейшего ветра — даже огонь не трещит. Всюду полная тишина, в доме и на дворе.

— На дворе? — повторил он и неподвижно смотрел на меня, будто в уме его пробудилась новая мысль.

Я спросил его, как бы мимоходом, что удивило его в моих словах? Вместо ответа он вдруг вскочил с ужасным криком и выбежал из комнаты.

Я не знал, что делать, невозможно было, если он не вернется тотчас, не обратить внимание на его странный образ действия. Подождав минут пять, я позвонил.

Вошел старый буфетчик и с изумлением остановился перед пустым стулом.

— Где же барин? — спросил он.

Я сказал ему только, что Ромейн встал и, не произнеся ни слова, вышел из-за стола.

— Он, может быть, почувствовал себя дурно, — прибавил я. — Вы старый слуга, и недурно будет, если вы пойдете посмотреть, что с ним. Если он спросит меня, скажите, что я жду его здесь.

Минуты тянулись медленно, я так долго оставался один, что уже начал беспокоиться и взялся было за колокольчик, как кто-то постучался в дверь. Я думал, что это буфетчик, но в комнату вошел грум.