Уильям Коллинз - Две судьбы

Я хотел заключить ее в свои объятия; но она отступила, как будто я испугал ее.

— Никогда! — сказала она твердо.

Я произнес шепотом следующие слова, чтобы девочка в другой комнате не могла слышать нас:

— Вы когда-то говорили, что любите меня.

— Я и теперь вас люблю.

— Так же нежно, как и прежде?

— Гораздо нежнее прежнего.

— Поцелуйте меня!

Она машинально уступила. Она поцеловала меня. Губы ее были холодны. Крупные слезы катились из глаз.

— Вы не любите меня! — вскричал я сердито. — Вы целуете меня как бы по обязанности. Губы ваши холодны, сердце ваше холодно. Вы не любите меня!

Она посмотрела на меня грустно, с нежной улыбкой.

— Следует помнить разницу между вашим положением и моим, — сказала она. — Вы человек безукоризненной честности, занимающий неоспоримое положение в свете. А я что такое? Я брошенная любовница вора. Один из нас должен помнить это. Вы великодушно забыли об этом. Я должна держать это в мыслях. Конечно, я холодна. Страдание имеет на меня влияние, а я признаюсь, что теперь очень страдаю.

Я был так страстно влюблен в нее, что не мог испытывать того сочувствия, на которое она, очевидно, рассчитывала, говоря эти слова. Мужчина может уважать совестливость женщины, когда она обращается к нему с безмолвной мольбой в глазах и со слезами. Но холодное выражение в словах только раздражает его или надоедает ему.

— Чья вина, если вы страдаете? — возразил я холодно. — Я прошу вас сделать мою и вашу жизнь счастливой. Вы женщина жестоко оскорбленная, но не порочная. Вы достойны быть моей женой, а я готов гласно объявить об этом. Вернитесь со мной в Англию. Мое судно ждет вас.

Она села на стул. Ее руки беспомощно опустились на колени.

— Как это жестоко! — прошептала она. — Как жестоко искушать меня!

Она подождала немного и вернулась к своему твердому решению.

— Нет! — сказала она. — Если бы я даже умерла из-за этого, я все-таки стану отказываться обесславить вас. Оставьте меня, мистер Джермень. Вы можете еще раз проявить ко мне вашу доброту. Ради Бога, оставьте меня!

Я обратился с последней мольбой к ее сердцу.

— Знаете ли вы, какова будет моя жизнь, если я буду жить без вас? — спросил я. — Мать моя умерла. На свете не осталось ни одного живого существа, любимого мной, кроме вас. А вы просите меня оставить вас! Куда мне деваться? Что мне делать? Вы говорите о жестокости! Разве не жестоко жертвовать счастьем моей жизни из-за пустой деликатности, из-за безрассудного опасения мнения света? Я люблю вас — вы любите меня. Все другие соображения не стоят ничего. Вернитесь со мной в Англию, вернитесь и будьте моей женой!

Она упала на колени и, взяв мою руку, молча поднесла ее к губам. Я старался приподнять ее. Это было бесполезно.., она твердо не хотела этого.

— Это значит: нет? — спросил я.

— Это значит, — сказала она слабым, прерывающимся голосом, — что я ценю вашу честь выше своего счастья. Если я выйду за вас, ваша карьера будет испорчена вашей женой и когда-нибудь вы скажете мне об этом. Я могу страдать, я могу умереть, но такой будущности не могу себе представить. Простите меня и забудьте обо мне. Я не могу сказать ничего больше!

Она выпустила мою руку и упала на пол. Полное отчаяние этого поступка сказало мне, гораздо красноречивее слов, сейчас сказанных ею, что ее намерение неизменно. Она добровольно рассталась со мной, ее собственный поступок разлучил нас навсегда.

Я не сделал движения, чтобы выйти из комнаты, я ни малейшим признаком не обнаружил своего горя. Мое сердце ожесточилось против женщины, так упорно отказывавшей мне. Я стоял и смотрел на нее без жалости, охваченный гневом, одно воспоминание о котором ужасает меня и теперь. Для меня было только одно извинение. Рассудок мой не мог перенести последнего разрушения надежды, привязывавшей меня к жизни. В ту ужасную ночь (чего не было в другое время), я сам думаю, что был помешан. Я первый прервал молчание.

— Встаньте, — сказал я холодно.

Она приподняла свое лицо от пола и посмотрела на меня, сомневаясь, то ли она слышала.

— Наденьте шляпку и плащ, — продолжал я — я должен просить вас отправиться со мной на судно.

Она медленно приподнялась. Глаза ее остановились на моем лице с тупым и изумленным выражением.

— Зачем мне идти с вами на судно? — спросила она. Девочка услышала ее. Девочка подбежала к нам, держа в одной руке свою шляпу, а в другой ключ от каюты.

— Я готова! — сказала она. — Я отворю дверь каюты.