Луи Байяр - Всевидящее око

Однако я, как и он, приклеился взглядом к бомбе. Фитиль продолжал гореть. Теперь мне казалось, что он горит чересчур медленно. Это все равно как читать чужую книгу, заглядывая через плечо владельца: ты уже давно прочитал, а он все мусолит страницу, и тебе не дождаться, когда же он ее перевернет.

Фитиль догорел и… потух. Выбросил несколько прощальных искр, и все. Никакого взрыва – только колечки дыма, тающие в холодном воздухе. И мысль, посещавшая меня не впервые: кто-то хорошо знает о нашем расследовании и не собирается этого скрывать.

Удостоверившись, что черный шар и впрямь не опаснее дыни, мы вернулись в комнату Артемуса. Капитан Хичкок нагнулся за свертком и с величайшей осторожностью, будто у него в руках была запеленатая мумия фараона, развернул коричневую бумагу.

Сердце… Когда-то бившееся и полное жизни, а сейчас густо покрытое пятнами засохшей крови, похожими на ржавчину.

16 ноября

Покинув комнату Маркиса-младшего, мы вместе с обнаруженным сердцем отправились к Маркису-старшему. Доктор даже не спросил, где мы его нашли, в чем я усмотрел перст судьбы, избавившей нас от щекотливой ситуации. Думаю, он и сам опешил: ведь мы опять находились в палате Б-3! Только теперь вместо мертвого тела Лероя Фрая на койке лежало сердце.

Должно быть, Маркису-старшему помогла профессиональная выдержка. Доктор вел себя так, будто принимал пожилую даму, решившую избавиться от мозолей на ногах. Прищелкнул языком, откашлялся, затем протянул руки…

– Неплохо сохранилось, – наконец произнес Маркис – Должно быть, лежало в холодном месте.

– Вы правы, – сказал я, вспомнив холод в комнате Артемуса.

Доктор медленно обошел вокруг койки, поскреб подбородок и сощурил глаза.

– Что ж, я вполне понимаю, почему вы посчитали это сердце человеческим. Очень похоже, очень. Все клапаны, желудочки, артерии… точно как у человека.

Мы с Хичкоком могли лишь моргать, ожидая дальнейших его слов.

– Но вы не обратили внимания на размер. Он-то и свидетельствует против.

Доктор подсунул пальцы под бумагу и приподнял сердце, оценивая его вес.

– Этот кусок полуразложившегося мяса весит более пяти фунтов. Можно взвесить; думаю, я не слишком ошибся. Человеческое же сердце редко весит более десяти унций.

– И оно размером с кулак, – вспомнил я нашу беседу в этой палате.

– Совершенно верно, – заулыбался Маркис.

– Если оно не человеческое, тогда чье? – спросил Хичкок.

Доктор выгнул брови.

– Задача, решаемая в течение одной минуты. Для овечьего оно, пожалуй, великовато. Скорее всего – коровье. Почти уверен, что именно коровье… Знаете, джентльмены, я сейчас вспомнил свою юность, учебу в Эдинбурге. Сколько коровьих сердец я распотрошил, постигая азы хирургии. Мой учитель, доктор Хантер, любил повторять: «Если ты сумеешь найти путь к коровьему сердцу, то не спасуешь и перед человеческим».

Капитан Хичкок сидел, прикрыв глаза ладонями. Голос его звучал устало.

– Хэверстро, – повторил он. – Несомненно, это сердце оттуда. Из Хэверстро.

Я не торопился с ответом, и это задело капитана. Он убрал руки и буквально прожег меня взглядом.

– Неужели вы забыли, мистер Лэндор? Две недели назад мы читали в газете об убитых и изуродованных животных. Позвольте вам напомнить, что одним из них была корова.

– Я хорошо помню эту заметку, капитан. Ваше объяснение – одно из возможных.

Когда Хичкок сердился, он стискивал зубы и выдыхал ртом.

– Мистер Лэндор, вы можете хотя бы раз высказаться со всей определенностью? И хотя бы раз не отрицать, а утверждать?

Я вполне понимал чувства капитана. Мы сидели в его замшелом кабинете, слушая приглушенную дробь барабанов. Мы располагали неким очевидным фактом, однако он ничуть не продвинул наше расследование вперед (возможно, даже отбросил нас назад).

Ну а найденное в дровяном коробе сердце? Разве та кой улики недостаточно? Но кто докажет, что именно Артемус запихнул туда это проклятое сердце? Комнаты кадетов не запираются, и любой будущий офицер и джентльмен должен понимать: если на его стук не ответили, значит, внутри никого нет. Должно быть, полковник Тайер гордился таким порядком. Наверное, ему и в голову не приходило, что дверные скобы можно использовать для иных целей. Например, чтобы запереть нас с Хичкоком.

А бомба? Разве она не доказывает, что на нашу жизнь покушались?.. Но и с бомбой получалась какая-то чертовщина. Добыть ее, как я узнал, особого труда не составляло: пороховой склад и днем-то охранялся лишь слегка, а ночью… Хичкок нехотя признался, что ночной караул выставляется там редко. И потом, нам подложили лишь оболочку бомбы, удалив смертоносную пороховую начинку. Стало быть, убивать нас не собирались. Скорее всего, хотели попугать или предупредить.