Луи Байяр - Всевидящее око

28 октября

На следующий же день я нарушил зарок трезвости. Началось, как и все великие прегрешения, с благих намерений. Я отправился домой взять кое-что из вещей. Но что, спрашивается, привело меня на ступени питейного заведения Бенни Хейвенса? Не иначе как перст судьбы. Во рту у меня пересохло так, будто я странствовал по пустыне. Да и Конь мой плелся еле-еле, а на заднем дворе у Бенни всегда найдется охапка вкусного сена. И наконец, как человек штатский, я имел полное право пообщаться с другими штатскими.

Но даже когда я открыл дверь «Красного домика» Бенни, у меня и в мыслях не было выпить спиртного. Я просто собирался отведать гречишных оладий, которые мастерски печет жена Бенни, и запить их смесью лимонного сока и воды со льдом. Но Бенни уже готовил другую смесь – свой знаменитый пивной флип. В особую посуду, где находилась смесь пива с яичным белком и пряностями, он погрузил раскаленный утюг. Воздух мгновенно напитался запахом горячего солода. В огонь очага полетели брызги. Как говорится, не успел я и глазом моргнуть, как оказался сидящим возле стойки. Миссис Хейвенс нарезала ломтики жареной индюшки. Бенни неторопливо наливал свежеприготовленный флип в оловянный кувшин. Я вновь почувствовал себя дома.

Справа от меня восседал Джаспер Мейгун, в прошлом – помощник главного редактора «Нью-Йорк ивнинг пост». Как и я, он покинул город, чтобы поправить расшатанное здоровье. Прошло менее пяти лет. Увы, перемена климата не пошла старине Джасперу на пользу. Он наполовину оглох и ослеп и теперь буквально умолял всех подряд, чтобы ему почитали газеты. Подставив правое ухо, он жадно ловил заголовки новостей: «Ярмарка в Мэсоник-холле»… «Отчет о скончавшихся за неделю»… «Рецепт потрясающего сиропа из аралии»…

В углу восседал Эшер Липпард, пастор епископальной церкви и ярый реформатор. Однажды он чуть не утонул, попав в шторм вблизи Мальты. Липпард был одним из учредителей Американского общества поощрения трезвости. Потом реформаторский зуд перенес его на другую стезю. Нынче от его трезвеннических устремлений не осталось и следа. Липпард пил наравне со всеми и относился к выпивке с не меньшей серьезностью, чем священник к помазанию.

За другим столиком расположился Джек де Виндт, завязший в многолетнем судебном разбирательстве. Он пытался доказать, что изобрел пароход раньше Фултона [29]. Этот человек слыл местной достопримечательностью по двум причинам: за все он расплачивался… русскими копейками и поддерживал только кандидатов, обреченных на проигрыш. Так, в семнадцатом году он сделал ставку на Портера, в двадцать четвертом – на Янга, а в двадцать шестом – на Рочестера. Говорили, что у де Виндта нюх на неудачников. Однако сам он был бодрым и веселым и с удовольствием делился замыслами на будущее. Как только ему удастся отсудить у наследников Фултона свою законную долю, он займется поисками Северо-Западного прохода [30]. Джек даже подыскивал ездовых собак для своей грядущей экспедиции.

А теперь о самом Бенни – пастыре этих стриженых овечек. Ему к сорока. Ростом он невысок, лицо со старческим ртом и мальчишескими глазами, украшенное гривой вечно сальных волос. Человек с большим чувством собственного достоинства. Хотя ему частенько приходится обслуживать заскорузлых грубых матросов с речных барж или отъявленных бездельников, на нем всегда безупречно накрахмаленная рубашка и галстук-бабочка (правда, это не мешает ему совершенно не следить за своими волосами). Насколько мне известно, Бенни всю жизнь прожил в долине Гудзона, однако в его речи нередко проскальзывают интонации какого-нибудь захолустного уголка. А еще он обожает рассказывать разные истории.

– Лэндор, я не рассказывал вам про папашу Джима Донегана? Нет? Слушайте… Отец его был деревенским могильщиком. Он не только копал могилы, но и готовил покойников к погребению: наряжал в лучшую одежду, какая от них осталась, а мужчинам еще и завязывал галстуки. Мой дружок Джим сам не больно-то умел завязать галстук. Приходилось просить отца. Тот ему говорил: «Ложись на кровать, закрой глаза и скрести на груди руки, иначе у меня ничего не получится». Скажу вам больше, Лэндор. Он и сам мог одеваться только лежа на спине. При этом ему и в голову не приходило хоть раз взглянуть, все ли у него в порядке сзади. Зачем? Разве кому-то важно, есть у покойника складки на заднице или нет?

В заведении Бенни Хейвенса вы не найдете коктейлей, какие подают в изысканных салунах Манхэттена. Здесь в ходу неразбавленное виски и бурбон, ром и пиво. Ну а если кто-то малость перебрал и уже не слишком соображает, его под видом бурбона угостят «шипучкой», приправленной мускатным маслом. Есть у Бенни еще одна особенность, отличающая его от всех остальных. Он и его жена – единственные граждане Соединенных Штатов, которым законом запрещено появляться в расположении академии. Несколько лет назад их поймали на тайных поставках виски кадетам. Об этом они оба рассказывают охотно, как о военном подвиге, и в их голосах звучит нескрываемая гордость.