Луи Байяр - Всевидящее око

– Рослый и крепкий Боллинджер быстро справился с Фраем и выполнил поручение красавицы Леи.

– Лея, – простонала миссис Маркис. – Лея, скажи ему…

– Будучи добрым другом вашей семьи, – продолжал я, – Боллинджер был готов выполнить любую просьбу вашей дочери. Он даже согласился… повесить человека, а потом… следуя указаниям Леи, вырезать у мертвеца сердце. Только одного он не сумел – вести себя тихо. И потому его пришлось убрать.

«Держи их в напряжении, Лэндор».

Я повторял этот мысленный приказ, двигаясь между факелами и слушая стук капель вытекающей из По крови… Я твердил его, с улыбкой глядя на белое сморщенное лицо миссис Маркис.

«Не останавливайся, Лэндор!»

– И тогда ваша дочь решила прибегнуть к помощи кадета Стоддарда, – сказал я, продолжая обвинительную речь. – Он ведь тоже был одним из ее многочисленных поклонников. И Стоддард, что называется, «позаботился» о Боллинджере. Единственно, он не стал дожидаться, пока кто-то проявит аналогичную «заботу» о нем, и решил сбежать.

Впервые за все это время у По нашлись силы возразить.

– Нет, – бросил он мне. – Нет, Лэндор.

Однако его слабые слова потонули в холодном, с присвистом, голосе Артемуса:

– Вы – мерзкий подлец, Лэндор.

– Таково вкратце обвинительное заключение против вашей дочери, – сказал я, вновь обращаясь к миссис Маркис и снисходительно улыбаясь, точно престарелый дядюшка, читающий мораль своей легкомысленной племяннице. – Как вы, надеюсь, поняли, весьма серьезное обвинение. Пока не найдут Стоддарда, оно остается единственной правдоподобной версией. Конечно, – тут я слегка повысил голос, – я буду только рад, если вы исправите мои возможные ошибки и внесете дополнительную ясность. Если в чем-то я был не прав…

Теперь я намеренно встретился глазами с Артемусом и выдержал его взгляд.

– Если я в чем-то был не прав, вам следует незамедлительно сказать мне об этом. Я должен передать властям лишь одного виновного. Остальные члены вашей семьи не пострадают. Хотя, по моему мнению…

Кивком головы я указал на факелы, пылающее бревно и жаровню, огонь которой поднимался чуть ли не до потолка.

– По моему мнению, вам всем место в аду.

И здесь, читатель, на сцену выступило Время, взяв в свои руки дальнейшее управление ходом пьесы.

Не знаю, что за доводы приводило оно Артему су Маркису. Но Время добилось своего: Артемус наконец понял, перед каким жестким выбором он стоит. У него опустились плечи, на румяных щеках появились складки. Даже его голос неузнаваемо изменился.

– Лея тут ни при чем, – запинаясь на каждом слове, сказал он. – Это была моя затея.

– Нет!

Ее глаза были влажными от слез. Указательный палец напоминал острую рапиру. Лея Маркис кинулась к нам.

– Я не допущу этого!

Честно сказать, я ожидал, что она бросится на меня. Но Лея, обхватив брата за шею, оттащила его на несколько шагов. Заслонившись складками ее рясы, они оба начали лихорадочно перешептываться. Я сразу вспомнил сцену на заднем дворе, описанную мне По. Те же всплески шепота. Я улавливал лишь отдельные слова:

– Не торопись… это шантаж… разлучить нас.

Трудно сказать, сколько бы продолжалось их перешептывание, если бы Время не покинуло сцену (мое тело ощутило его уход). Управление ходом пьесы вернулось ко мне.

– Мисс Маркис, хватит шептаться! – крикнул я ей. – Пусть ваш брат сам выскажется. Все-таки кадет первого класса.

Едва ли они оба слышали меня, и вовсе не мои слова наконец оторвали Артемуса от сестры. Его собственное молчание. Я не оговорился, ибо очень скоро их перешептывание сменилось шепотом одной только Леи. Артемус молчал. И чем больше она говорила, чем упорнее старалась убедить брата, тем яснее становилось, что он уже принял свое решение и вступил на свою дорогу. Мне оставалось лишь ждать.

Лея крепче обняла брата за шею. В ее шепоте слышались требовательные нотки. Артемус так же молча высвободился из ее объятий и отошел в сторону. Его бледное лицо, залитое убийственно ярким светом жаровни, было исполнено решимости.

– Фрая убил я, – сказал Артемус.

Миссис Маркис застонала и скрючилась, будто ее ударили кинжалом.

– Ренди убил тоже я, – добавил он.

Лея стояла, как изваяние. По белой щеке сползала единственная слезинка.

– А Стоддард? – спросил я. – Какова его роль?

На лице Артемуса мелькнула полнейшая растерянность.

Он взмахнул руками, как опозорившийся фокусник, но тут же вновь нацепил маску решимости.