– Я полагаю, вы сознаете, что связались с шантажистами. Вам придется платить, платить и платить, пока из вас не высосут всю кровь.
– Никто не собирается ничего высасывать из меня. Я просто выигрываю время.
– Время для чего?
– Время для того, чтобы решить мои проблемы. Я буду решать их своими средствами и не нуждаюсь в вашей помощи.
– Вы пытались кого-то защитить? – спросил Мейсон.
– Это вас не касается. Единственное, о чем я вас прошу, это не лезть в мои дела. Я сама все устрою, как надо.
– Да разве вы не понимаете, что влезли в трясину и вязнете в ней все глубже и глубже?
– Я знаю, что делаю, мистер Мейсон. Я согласна была заплатить полторы тысячи, чтобы выиграть время.
– А потом они заставят вас снова платить.
– К тому времени, – зло сказала она, – они обломают зубы.
– А вы решительная молодая особа.
– И очень изобретательная, не забывайте об этом.
– Возможно, я бы вам что-нибудь посоветовал, если бы вы рассказали мне о своих планах, мисс Эндрюс. Мы бы могли, так сказать, объединить усилия. Вы знаете, на что намекают шантажисты в своем письме?
– Знаю. Но не собираюсь говорить с вами на эту тему.
– По каким-то личным причинам, или же надеетесь, что, выиграв время, сможете управлять положением?
– Может быть.
– Вы считаете, выигрыш во времени что-то изменит?
– Да.
– Эти люди разговаривали с вами по телефону? – спросил Мейсон. – Они как-то представились.
– Этого я пока не буду обсуждать. И вообще, я пришла, чтобы попросить вас не вмешиваться в мои дела. Я не нуждаюсь в ваших услугах.
С этими словами она повернулась и вышла из кабинета.
– Попробуйте связаться с Бэнкрофтом, Делла, – сказал Мейсон. Через минуту он уже говорил в трубку:
– Здравствуйте, Бэнкрофт. Меня только что посетила ваша падчерица. Она прямо пышет огнем.
– Как это она про вас узнала?
– Очевидно, ей стало известно, что вы мне звонили вчера утром. К тому же она уверена, что вы прочли письмо. Вы положили его не так, как оно лежало раньше.
– А чего она хотела?
– Чтобы я не лез в ее дела.
– Мне все равно, что она вам там наговорила. Вы продолжайте заниматься этим делом. Она слишком молода, порывиста и самоуверенна.
– Тогда вам следовало бы честно и откровенно поговорить с нею.
– Нет. Она сама придет ко мне. Она должна сделать первый шаг. Пока она мне не доверяет, я не стану вмешиваться.
– Если учесть, что она не хочет моей помощи, – сказал Мейсон, – я несколько связан.
– То есть?
– Я не могу представлять ее интересы.
– Вам и не надо представлять ее интересы. Вы работаете на меня. Ваши действия меня пока устраивают. Вам нужны деньги?
– Пока нет.
– Я все же беспокоюсь за Розену.
– Не волнуйтесь. С ней теперь постоянно вооруженная охрана.
– Она знает об этом?
– Нет еще.
– Но если узнает, будет много шума.
– Думаю, к тому времени ситуация изменится.
– Ну хорошо, вам виднее. И все же вы должны знать одну вещь: Розена сама вооружилась.
– Что?
– Розена вооружилась. Во всяком случае, либо она, либо моя жена Филлис взяла мой револьвер тридцать восьмого калибра, который я держал в ящике тумбочки в спальне. Я сейчас хотел его взять, на всякий случай, но его не оказалось на месте.
– А когда вы видели свой пистолет в последний раз?
– Ну… кажется, с неделю тому назад.
– А где сейчас ваша жена?
– Она опять в городе. Все занимается этим благотворительным вечером.
– Может быть, вам лучше тоже сюда приехать, – сказал Мейсон. – Небольшое семейное совещание не повредило бы.
– Я хочу, чтобы жена и падчерица сами пришли ко мне с этим.
– И все же вам лучше приехать, пока Розена не пустила в ход ваш револьвер.
– О боже! Я совсем не подумал об этом.
– А вы подумайте, – сказал Мейсон и повесил трубку.
В три часа дня Делла сказала Мейсону:
– Кажется, сегодня у вас день приема сердитых женщин.
– А кто пришел?
– Эта актриска, Ева Эймори. Она в большом расстройстве. Может быть, даже плакала.
– О, черт! Давайте ее сюда.
– У вас назначена встреча…
– Встреча подождет. У этой девицы, возможно, что-то серьезное. Кстати, узнайте у Пола Дрейка, установил ли он за ней наблюдение. Если нет, то пусть приставит к ней кого-нибудь покрепче. А пока расскажите мне, что из себя представляет эта Ева.
– Она очень, очень красивая.
– Что еще?
– Ну… пожалуй, после того, как мужчина остановится и поглядит на нее, у него появится ощущение, что разглядывать особенно нечего.
Читать дальше