Найо Марш - Занавес опускается

– А Бан-младший точно-преточно как мой дядя Томас, – вдруг сказала Панталоша.

Родерик мысленно заменил гротескные физиономии на картах лицами Анкредов, как их нарисовала в своем альбоме Агата.

– Да, похож, – согласился он. – Теперь я знаю, что он у тебя. Ну-ка, пожалуйста, дай мне Анкреда-младшего, сына актера.

Эта шутка привела Панталошу в неописуемый восторг. Хрипло гогоча, как развеселившийся дикарь, она стала требовать карты, называя их именами своих ближайших родственников, и игра запуталась окончательно.

– Все, хватит, – наконец сказал Родерик и был неприятно поражен, услышав в собственном голосе оттенок самодовольства. – Поиграли замечательно. А теперь, может быть, ты проводишь нас и мы познакомимся с… э-э…

– Со счастливой семьей, – невозмутимо подсказал Фокс.

– Вот именно.

– Зачем? – повелительно спросила Панталоша.

– Мы для того и приехали.

Она встала и посмотрела на него в упор. Ее запачканное грязью лицо неуловимо и странно изменилось. Кроме нормального детского желания поделиться секретом, Родерик прочел в ее глазах и нечто другое, встревожившее его своей необычностью.

– Отойдем! – попросила она. – Чего-то скажу. Нет, ему не скажу. Только вам.

Оттащив Родерика в сторону, она метнула на него косой взгляд, заставила нагнуться и обвила рукой за шею. Он ждал, ее дыхание щекотало ему ухо.

– Ну, в чем дело?

В ответ раздался даже не шепот, а тихий шелест, но каждое слово прозвучало на удивление отчетливо:

– У нас в семье есть убийца.

Он отодвинулся и посмотрел на нее – она беспокойно улыбалась.

Рисунки Агаты были настолько точны и выразительны, что Родерик сразу же узнал Дездемону Анкред, едва та появилась на лестнице и взглянула с верхней ступеньки на вторую террасу, где, являя собой, несомненно, забавное зрелище, стояла вся компания, то есть он сам, Панталоша и Фокс. Увидев их, Дездемона на миг застыла в позе, исполненной той театральной претенциозности, которую так верно передала Агата.

– Ах! – глубоким контральто воскликнула она. —Панталоша! Наконец-то! – Протянув руку к Панталоше, она одновременно с нескрываемым интересом посмотрела на Родерика. – Здравствуйте. Вы наверх? Этот ужасный ребенок не дает вам пройти? Вероятно, мне следует представиться?

– Если не ошибаюсь, вы – мисс Анкред.

– А он муж миссис Аллен, – сказала Панталоша. – Спасибо, тетя Дези, но ты не очень-то нам нужна.

Дездемона в это время эффектно спускалась по лестнице. Улыбка на ее лице даже не дрогнула. Разве что на долю секунды сбился шаг. Но уже в следующее мгновение ее рука оказалась в руке Родерика. И Дездемона до того пристально посмотрела ему в глаза, что он смутился.

– Я так рада, что вы приехали, – произнесла она голосом, идущим из самых глубин груди. – Так рада! Мы ужасно, ужасно расстроены. Мой брат вам все рассказал, я знаю. – Она сжала и медленно отпустила его руку, затем перевела взгляд на Фокса.

– Инспектор Фокс, – представил его Родерик.

С видом трагической героини Дездемона милостиво кивнула.

Они собрались подняться наверх. Панталоша издала угрожающий вопль.

– А ты лучше беги скорей домой, – посоветовала ей Дездемона. – Мисс Эйбл давно тебя ищет. Господи, Панталоша, что ты делала? Ты же вся в земле.

Панталоша немедленно закатила новую сцену. Повторяя прежний репертуар, она выкрикивала странные угрозы в адрес своих родственников, оплакивала кота Карабаса и протестующе орала, что ничем его не заразила.

– Право же, это более чем нелепо, – пожаловалась Дездемона Родерику, применив так называемый «громкий шепот в сторону». – Мы ведь все переживаем не меньше. Бедняжка Карабас! Отец был тоже очень к нему привязан. Но, в конце концов, не могли же мы рисковать собственным здоровьем. Стригущий лишай – вне всякого сомнения. Шерсть лезла клочьями. Очевидно, дети от него и заразились. И мы совершенно правильно сделали, что его усыпили. Панталоша, прекрати!

Они поднялись на верхнюю террасу, Панталоша с горестным воем плелась следом. У дома их встретила мисс Каролина Эйбл.

– Боже, что за крики! – весело сказала она и, взглянув ясными умными глазами на Родерика и Фокса, увела свою подопечную.

– Умоляю, простите нас за такой прием! – пылко извинилась Дездемона. – Я просто удручена. Наша малютка Панталоша – это что-то невозможное. Я детей обожаю, поверьте, но у нее о-о-чень трудный характер. А когда в доме трагедия, когда нервы и чувства истерзаны…