Стэн Ривертон - Железная коляска

– Нет, я не болен, – ответил управляющий. – В таком случае, возможно, болен хозяин?

– Нет.

– У него кто-нибудь есть?

– Нет, никого. Дома только он и его сестра.

Не понимая, что бы это означало, я продолжал расспрашивать.

– Какие-нибудь неприятности?

– Ничего подобного, – ответил управляющий. – Но господин Гарнес сегодня не может вас принять.

Я еще раз внимательно присмотрелся к нему, стараясь убедиться, действительно ли он так сильно бледен. Помню, именно в этот момент подумал: «Почему он не спросит меня, передать ли от меня хозяину привет, или о другом – нет ли у меня к Гарнесу какого-нибудь дела?»

– Как получилось, что вы вышли мне навстречу? – спросил я через некоторое время.

– Фрёкен увидела, как вы вошли в калитку.

– Фрёкен Хильда?

– Да. Она попросила меня, чтобы я не впускал вас сюда. Я нахожусь здесь по ее поручению.

Управляющий повернулся и скрылся за дверью. Он не сказал на прощание «Доброй ночи», не кивнул даже головой. Просто вошел в дом, и все. Я остался один посредине двора. Собака рычала все более грозно. Я знал, что через лаз в ограде ведет напрямик тропинка. Я ходил по ней много раз и сегодня также решил ею воспользоваться. Но через минуту у меня появилось ощущение приближения чего-то недоброго. Возникшее в глубине сознания смутное подозрение все более крепло. Я остановился под кронами деревьев, растущих у ограды, и прислушался, одновременно наблюдая за домом.

Я убедился, что гостей у хозяина не было, свет горел только в его кабинете и в соседней комнате. Свет в кабинете появлялся несколько раз и несколько раз исчезал. Один раз свет поочередно возникал во всех окнах, выходящих во двор, кто-то с лампой в руке обходил все комнаты подряд, видимо, это был Карстен Гарнес собственной персоной, потому что его кабинет в это время погрузился в темноту. Какая-то странная суматоха происходила в просторном здании. Я напряженно прислушался, и мне показалось, что голоса, которые долетали изнутри дома, были повышенными и даже раздраженными.

Я сказал себе, что должен идти, но в это время отворилась боковая дверь главного дома. Я знал, что дверь ведет в комнаты девушки, три личные маленькие комнаты Хильды.

В проеме двери показался мужчина в зеленом охотничьем костюме. Под мышкой он держал ружье стволом вниз. Он задержался на верхней ступеньке крыльца. Вслед за ним на крыльцо вышла женщина. Это была Хильда. Она подала мужчине руку, улыбнулась и что-то сказала ему. Потом он пошел от дома, оглянулся еще раз и помахал рукой. Хильда также помахала ему. Я быстро отошел от места, на котором стоял. Я знал этого мужчину в охотничьем костюме. Это был симпатичный молодой человек, который жил вместе с нами в пансионе. Он был лесничим, звали его Блинд.

Я сам не мог бы сказать, почему меня заинтересовало происходящее, но тут же укрылся за стволом толстого дерева. Мне не хотелось, чтобы Блинд меня заметил и подумал, что я за ним слежу. Хильда вернулась в дом. Она вообще не таилась, не скрывала, что провожала из своего дома мужчину, и разговаривала с ним достаточно громко. Я, находясь у ограды на значительном расстоянии, слышал ее голос, правда, слов разобрать не смог. Она хлопнула дверью, со скрипом повернула ключ в замке.

Мужчина остановился в десятке шагов от меня. Закурил трубку. Пламя спички осветило его лицо. У. него была рыжая борода, черты лица резкие, выразительные. Он бросил спичку на землю и затоптал ее. Потом, как бы принюхиваясь, он повернул лицо в сторону, откуда дул ветер. Для него, человека, жизнь которого тесно связана с лесом, с природой, это было привычным. Он хотел узнать, какая будет завтра погода. Прежде чем двинуться в дальнейший путь, он надвинул шляпу пониже на глаза. Направился в сторону плато. Эта дорога вела к отелю. Подождав несколько минут, чтобы он достаточно удалился, я пошел тем же путем. Мне совершенно не хотелось, чтобы у него возникло подозрение, что за ним следят.

Когда я вышел на плато, мужчина уже исчез за ближайшим болотом. Шагов не было слышно. Не доносилось никаких звуков и со стороны усадьбу Гарнесов. Налетел порывистый ветер, а через минуту все вокруг меня стихло. Необыкновенное настроение появляется на плато в летнюю ночь. Кажется, будто плато раскинулось в бесконечности, будто оно тянется до горизонта и продолжается до самого неба. Не знаешь, где начинается небо и где кончается возвышенность. Вокруг нагромождение валунов, скалистые холмы, тут и там деревья, которые в полумраке принимают удивительные, загадочные очертания. Когда я оказался на участке дороги, где плато отвесно обрывается к морю, я почувствовал холодное дуновение и поднял воротник пиджака. Я остановился и смотрел па море. От моря всегда приходит холод ночи. Слышались звук набегающих волн и их ритмичные удары о берег. На дюнах, созданных летучим песком, там и сям торчали изодранные ветром приморские сосны. У них были плоские кроны, склоненные к земле, они напоминали потрепанные веера.