Эллери Квин: И на восьмой день...

— Нет. Я не осмелюсь...

Не осмелится? Когда альтернативой является смерть Учителя? Неужели он сможет молчать?

— Ты будешь спокойно смотреть, как твой Учитель идет на смерть за преступление, которое, во-первых, он не совершал и которое, во-вторых, было не преступлением, а актом самозащиты? Если ты достоин быть Преемником, то скажешь правду!

Маска страха превратилась в маску трагедии. Глаза были тусклыми и запавшими, бескровные губы кривились, вся фигура походила на скелет.

— Ты не понимаешь, Элрой. — Голос Преемника произнес слова Учителя.

— Так заставь меня понять! Иначе мне не останется иного выбора, как обратиться к властям во внешнем мире, чтобы спасти жизнь Учителя. А это будет означать конец Квинана.

Юноша ломал руки.

— Все это я знаю! — воскликнул он. — Я бы сделал то, что ты просишь, Элрой, но я беспомощен. Почему, ты думаешь, я молчал на суде? Я не мог говорить, потому что мне запретил Учитель! Он все еще запрещает мне это, и я не смею ему не повиноваться.

— Почему, Преемник? Что случится, если ты это сделаешь? — осведомился Эллери.

Голова юноши раскачивалась из стороны в сторону.

— Я не знаю, что случится, Элрой. И это не имеет значения. Это все равно как если бы ты спросил меня: «Что случится, если ты поднимешь руки и полетишь к звездам?» Ты не понимаешь. Я не могу это сделать. Я никогда в жизни не шел против воли Учителя и не могу ослушаться его теперь!

Эллери вглядывался в трагическую маску. Ситуация будила какие-то ассоциации... Внезапно он все понял. Преемник походил на юного китайского императора, племянника жестокой вдовствующей императрицы, заключившей его в тюрьму, когда он пытался противиться коррупции, процветающей при ее регентстве. В тюрьме его тайно посещали чиновники, сочувствующие ему. «Скажи слово, Сын Неба, — говорили они, — и верные войска освободят тебя и бросят в тюрьму старую ведьму». Но император качал головой. «Это невозможно, — говорил он. — Нельзя поднимать руку на своего почтенного предка». И он умер в тюрьме, удерживаемый более крепкими решетками, чем решетки его камеры.

«Я не могу этого сделать. Я не могу ослушаться его».

Эти слова звенели в ушах Эллери, наполняя ночной воздух.

Эллери помнил темную аллею, тянущуюся перед ним, помнил тропинку, струящуюся, как вода, под его ногами, помнил шум в ушах, похожий на вой ветра.

Но он не помнил, как рухнул на соломенный тюфяк, не помнил, как новый рассвет потихоньку выкарабкался из-за Холма Испытаний.

Его окружала темнота...

Когда Эллери открыл глаза, минуло утро — теней не было, а над долиной нависла тишина, не похожая на обычное полуденное спокойствие. Это было молчание города-призрака или «Марии Селесты» [59] «Мария Селеста» — корабль, обнаруженный в океане покинутым моряками, судьба которых неизвестна. , внезапно покинутой людьми.

Затем послышались рев ослов, мычание быка и лай собак, как будто должно было произойти нечто ужасное.

Или уже произошло?

Эллери сорвался с тюфяка, но остановил себя, вспомнив, что это не должно случиться до заката.

Тогда откуда тишина? Неужели весь Квинан предпочел сбежать в пустыню, чтобы не быть свидетелем происходящего?

Эллери все еще не мог прийти в себя. Сон не освежил его, а солнечные лучи, проникающие через окно, не уменьшали боль в костях.

Он вышел на аллею и зашагал по деревне. Поблизости никого не было. Лишь иногда Эллери замечал какое-то движение за открытыми окнами, а один раз увидел вдали человека — быть может, Водовоза, работающего в поле. «Мельницы должны вращаться, а сухие поля горят» [60] Перефразированная цитата из «Песни Чаттахучи» американского поэта Сидни Ланира (1842 – 1881). .

Нет, жители Квинана не покинули долину. Они просто не могли смотреть на нее сегодня, как будто вместе с заходящим солнцем должны были исчезнуть и холмы. Большинство оставалось дома за закрытыми дверями.

Очевидно, горе их было велико.

Всю вторую половину дня Эллери боролся со своей проблемой и не находил решения.

Выбор сводился к трем вариантам.

Он мог позволить событиям развиваться своим чередом, подчинившись воле Учителя.

Он мог рассказать общине правду. Но в таком случае Учитель стал бы ее отрицать и люди поверили бы ему, а не Эллери.

Он мог прибегнуть к помощи извне, дабы предотвратить исполнение приговора. Но тогда Квинан бы погиб.

Выходит, это был выбор без выбора.