Эллери Квин - Тайна американского пистолета

— Только не говори, что этого джентльмена интересуют причины, — хмыкнул Эллери. — Он требует результата, не так ли? Но ведь ты представил ему результат, а? Ты поднес ему убийцу прямо на блюдечке. Что еще ему нужно?

— И тем не менее, — возразил инспектор, — ничто человеческое ему не чуждо — он хочет знать как и почему. Впрочем, — добавил он, бросая на Эллери подозрительный взгляд, — мне и самому это весьма любопытно. Как так случилось, чтобы Грант рискнул оставить в своей комнате пистолет? Довольно безрассудно для хитроумного убийцы, как мне кажется. Особенно после того, как он дважды ловко пронес его мимо нашего носа в «Колизее». Думаю…

— Не надо, — прервал отца Эллери. — Керли появлялся здесь?

— Мне уже трижды звонили из тюрьмы. Парень надоел всем хуже горькой редьки. Кажется, старик не желает видеть даже адвоката — отказывается наотрез. Мне это непонятно. Парень сходит с ума. А Кит…

— Да, а что Кит? — спросил Эллери, неожиданно помрачнев.

Инспектор пожал плечами:

— Она уже виделась со мной здесь сегодня. Хочет высшей меры для Гранта.

— Вполне естественно, — негромко сказал Эллери и, кажется, нашел что-то не совсем то во вкусе своей сигареты.

Эллери проторчал в управлении весь день. Складывалось впечатление, будто он кого-то ждал, поскольку всякий раз бросал взгляд на дверь, когда кто-нибудь из отдела по расследованию убийств входил к инспектору с докладом. Он выкурил бог знает сколько сигарет и несколько раз звонил кому-то из общественной телефонной будки на первом этане в вестибюле.

В течение дня Эллери трижды с улыбкой отказался дать какие-либо объяснения: окружному прокурору Сэмпсону, трем газетчикам и самому комиссару. И за весьма короткое время, казалось, изнемог от ожидания.

Но ничего примечательного в этот день так и не случилось.

В шесть вечера Эллери вместе с инспектором покинул управление и отправился на метро в жилые кварталы города. В шесть тридцать Квины уже сидели молча за трапезой, хотя было ясно, что у обоих пропал обычно завидный аппетит.

В семь часов зазвенел звонок, и Эллери прямо-таки подскочил на стуле. Посетителем оказалась Кит Хорн — бледная, расстроенная и нервная.

— Входите, — мягко пригласил ее Эллери. — Присаживайтесь, мисс Хорн. Я рад, что вы решили прийти.

— Я… я просто не знаю, что мне делать или думать, — Прошептала она, медленно опускаясь в кресло. — Я не знаю, куда мне обратиться. Я совершенно… совершенно…

— Не стоит корить себя, — сочувственно посоветовал Эллери. — Большой удар — узнать о низости человека, которого вы считали своим близким другом. На вашем месте я не позволил бы этому обстоятельству влиять на чувства к хм… к другим людям.

— Вы имеете в виду Керли? — Кит покачала головой. — Это невозможно. О, он ни в чем не виноват…

Дверной звонок зазвенел снова, и Джуна выскочил в Прихожую. Секундой позже в дверях нарисовалась высокая фигура Керли Гранта.

— Зачем вы хотели меня… — начал он и тут увидел Кит. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Затем девушка покраснела и привстала, намереваясь уйти. Парень выглядел совершенно несчастным. Он опустил голову.

— Нет, — решительно шепнул Эллери, и Кит удивленно посмотрела на него. — Я хочу, чтобы вы остались. Я очень хочу, чтобы вы остались. Пожалуйста, не добивайте бедного Керли. Будьте добры, сядьте, мисс Хорн.

И Кит опустилась на место.

Джуна, посланный заранее, появился с подносом. Неловкий момент был сломлен звяканьем льда о стаканы; по молчаливому согласию беседа приняла непринужденный характер, и уже через десять минут гости сидели перед Эллери, слабо улыбаясь.

Минуты шли, растянувшись сначала на час, потом на два, и разговор, наконец, иссяк; даже инспектор стал проявлять признаки нетерпения. Эллери словно находился и лихорадке. Он успевал торопливо говорить, улыбаться, хмуриться, курить, предлагать сигареты — что обычно было совершенно ему несвойственно. Несмотря на все его старания — а может, благодаря им, — всеобщая подавленность усиливалась. Каждый миг теперь казался вечностью. Эллери прекратил, в конце концов, свои героические усилия оживить беседу, и никто больше не произнес ни слова.

Было ровно девять вечера, когда, совершенно неожиданно, дверной звонок зазвонил в третий раз. Инспектор дернул себя за ус, Кит вздрогнула, Керли нахмурился, а Эллери вскочил со стула, словно ужаленный.

— Нет, Джуна, — остановил он парнишку, который, как обычно, направился к двери. — Я сам. Извините. — И он вышел в прихожую.