Кроме Патраша, Нелло решался говорить о своих дерзких мечтах только с Алоизой. Это была хорошенькая двенадцатилетняя девочка с тёмными ласковыми глазами. Она жила на мельнице, старой красной мельнице на зеленом холме, а её отец, мельник, был первый богач в деревне. Алоиза дружила с Нелло и Патрашем. Они вместе резвились на полях, собирали чернику, плели венки из ромашек, а зимой бегали по снегу и частенько грелись у ярко пылающего очага в доме мельника.
Конечно, Алоиза, единственная дочка мельника, была самой богатой девочкой в деревне. На её синем саржевом платье не было ни единой дырочки, ни одной заплатки. На ярмарке ей покупали так много позолоченных орехов и леденцов, что она едва могла удержать их в руках. А в большие праздники её льняные кудри покрывал чепчик из дорогих кружев, который до неё носили её мать и бабушка. Отец Алоизы, баас Когес, был человек не такой уж дурной, но очень упрямый. Однажды на лугу за мельницей, где только что скосили траву, он увидел свою дочь и её друзей. Алоиза сидела на свежем сене; рядом, положив голову к ней на колени, примостился Патраш.
На обоих были венки из красных маков и синих васильков. А Нелло зарисовывал их углём на гладкой сосновой дощечке.
Мельник остановился, посмотрел на изображение своей любимицы и был поражён удивительным сходством. Однако он побранил девочку за то, что она бездельничает и не помогает матери по хозяйству, и отослал её домой.
Алоиза испугалась и заплакала. Мельник повернулся к Нелло и выхватил у него из рук дощечку.
- И часто ты так балуешься? - сурово спросил он. Мальчик опустил голову.
- Я рисую всё, что вижу, - пробормотал он.
Мельник задумался, потом достал из кармана серебряный франк и протянул его Нелло:
- Говорю тебе - балуешься и попусту теряешь время. А всё-таки эта штука похожа на Алоизу и понравится её матери. Вот тебе франк, а я возьму картинку.
Румянец сбежал с лица мальчика. Он поднял глаза на мельника и заложил руки за спину.
- Оставьте себе деньги, баас Когес, а портрет возьмите, - сказал он простодушно. - Вы часто бывали добры ко мне.
Потом он кликнул Патраша и пошёл через луг домой.
- За этот франк я мог бы «их» увидеть, - шепнул он Патрашу. - Но даже ради этого я не хочу продавать её портрет.
Возвратившись домой, Когес сказал жене:
- Пусть Алоиза больше не играет с этим мальчишкой. Чего доброго, он ещё захочет жениться на ней, когда вырастет.
- Он хороший, скромный мальчик, - сказала жена мельника, не сводя глаз с сосновой дощечки, которую мельник повесил над очагом под деревянными часами с кукушкой.
- Против этого я не спорю, - отозвался мельник, закуривая трубку.
- Тогда чего же беспокоиться? - робко сказала жена. - Что ж тут дурного! Денег у нас хватит на двоих, были бы только счастливы.
- Ты женщина, а потому дура! - крикнул мельник, стукнув трубкой по столу. - Мальчик - нищий, а что ещё хуже - воображает, будто он художник. Смотри, чтоб девочка больше с ним не играла, а не то я отдам её в пансион при монастыре.
Бедная женщина испугалась и обещала исполнить желание мужа. Ей жаль было разлучать девочку с любимым товарищем только потому, что он беден, но она боялась ослушаться мужа. С этого дня она под разными предлогами не пускала Алоизу к Нелло. Самолюбивый мальчик обиделся и перестал ходить с Патрашем на мельницу, хотя прежде забегал туда каждую свободную минуту. Он не знал, в чём его вина, и думал, что мельник почему-то рассердился на него за портрет Алоизы.
Если девочка, скучавшая по нём, завидев его, подбегала и протягивала руку, он грустно улыбался и, заботясь о ней больше, чем о себе, говорил:
- Не надо, Алоиза, отец рассердится на тебя! Он недоволен, когда ты со мной, и не хочет, чтобы ты бездельничала. Он хороший человек и любит тебя. Не будем сердить его, Алоиза!
Однако на сердце у него было тяжело, и солнце уже не радовало его, как прежде, когда на рассвете он шёл с Патрашем по обсаженным тополями дорогам. Бывало, он по пути в город и обратно останавливался возле старой мельницы и весело здоровался с семьёй мельника. Над низкой калиткой показывалась русая головка, и маленькая рука протягивала Патрашу косточку или корку хлеба. Теперь мальчик быстро проходил мимо, а Патраш уныло смотрел на закрытую дверь. Алоиза в это время вязала что-нибудь, сидя на скамеечке у очага, и из глаз у неё капали слёзы. Баас Когес, ворочавший кули с мукой на мельнице, упрямо бормотал себе под нос:
Читать дальше