Эллери Квин - Кот со многими хвостами

— Это же доктор Эдуард Казалис — известный психиатр!

Все снова засмеялись.

— Поддерживайте его, и он сможет идти. Ничего серьезного.

— Готов спорить, он все время притворялся.

— Янг, тебе стоит попрактиковаться с твоим коленом.

— Смотрите-ка на него!

Казалис с трудом передвигался на цыпочках, словно учащийся в балетной школе; колени его подгибались.

— Не смотри, — посоветовал Джимми Селесте. — Это уже не важно.

— Нет, важно. Я хочу видеть. Я обещала моей... — Она и дрожала и отвернулась.

— Очистите улицу, — распорядился инспектор и огляделся вокруг. — Стойте!

Процессия остановилась, Казалис явно вздохнул с облегчением.

— А где Эллери?

— Вот он, инспектор.

— Что с ним такое? «Моя ди-и-икая ир...»

Урна звякнула и откатилась на несколько футов.

— Он ранен!

— Доктор!

— Он потерял сознание, — сказал врач. — У него сломана рука. Осторожно...

Осторожность приходилось соблюдать целых пять месяцев. Пять месяцев вынюхивания, раскапывания, планирования и преследования — двадцать одна неделя, точнее, двадцать одна неделя и один день, сто сорок восемь дней от негромкого стука в дверь квартиры на Восточной Девятнадцатой улице до удара по голове на Первой авеню; от Арчибалда Дадли Абернети до Селесты Филлипс, она же Сю Мартин, девушки-шпионки; от пятницы 3 июня до субботы 29 октября. За этот период один из самых жутких убийц, каких только знал Нью-Йорк, сократил население Манхэттена на девять жизней, не считая жертв паники в «Метрополь-Холле» и последовавших за ней беспорядков. Как бы то ни было, общая сумма корма для цыплят кажется ничтожной для такого огромного птичьего двора, так что из-за чего весь шум?

А теперь Кот сидел на жестком стуле под устремленными на него объективами фотокамер и походил не на многохвостую химеру, наводившую ужас на огромный город, а на сломленного старика с трясущимися руками и беспокойным взглядом, словно желающего принести пользу, но не вполне понимающего, что от него требуют. При нем обнаружили еще один оранжево-розовый шнур из индийского шелка, а в одном из запертых стальных шкафов его кабинета на Парк-авеню — две дюжины других, половина которых была голубого цвета. Казалис сам объяснил, где их нужно искать, и вручил ключ из имеющегося у него набора. Он сказал, что шнуры хранятся у него много лет. В 1930 году во время кругосветного путешествия, в которое Казалис отправился вместе с женой, когда прекратил акушерскую практику, один индус продал ему шнуры, объяснив, что ими пользовались члены секты душителей. Позднее Казалис перекрасил их в оранжево-розовый и голубой цвета. Почему он хранил их все эти годы? Казалис выглядел сбитым с толку. Нет, жена ничего не знала о шнурах — он купил и спрятал их, когда был один... Казалис, кивая, быстро и вежливо отвечал на вопросы, хотя иногда становился рассеянным и необщительным. Однако эти моменты были редкими — большей частью он подробно рассказывал о прошлом, говоря, как тот доктор Казалис, которого они знали прежде.

Но взгляд его оставался стеклянным и неподвижным.

Эллери приехал прямо из больницы «Бельвю» вместе с Селестой Филлипс и Джимми Маккеллом, его правая рука была в лубке, он сидел и молча слушал. Его еще не покинуло ощущение нереальности происходящего. Присутствовали также комиссар полиции и окружной прокурор, а в половине пятого утра прибыл мэр, еще более бледный, чем арестованный.

Но сидящий на стуле старик в грязной одежде, казалось, не видел никого из них. Они чувствовали, что он находится в состоянии прострации, естественной в подобной ситуации.

Его рассказ о девяти убийствах был интересен, главным образом, деталями. Исключая некоторые неточности, очевидно являющиеся следствием боли, потрясения, эмоционального и физического истощения, показания Казалиса были безупречными.

Наименее удовлетворительный ответ был дан на единственный вклад Эллери в ночной допрос.

Когда арестованный умолк, Эллери склонился вперед и спросил:

— Доктор Казалис, вы заявили, что не видели никого из жертв со времени их младенчества. Следовательно, как личности они ничего для вас не значили. Тем не менее, вы что-то имели против них. Что же? Почему вы чувствовали, что должны их убить?

«Потому что поведение психопата выглядит немотивированным, только когда судишь с позиции здравого рассудка», — ответил доктор Казалис.

Арестованный повернулся на стуле и посмотрел туда, откуда исходил голос, но было ясно, что он ничего не видит из-за света, направленного в его исцарапанное лицо.