Эллери Квин - Дверь в мансарду

Однако в те годы формирования Эва не ощущала никаких агрессивных, терзающих душу эмоций. Она понимала, что развивается, но ведь и растение, должно быть, тоже смутно чувствует свой рост. И, подобно всем растущим организмам, девушка сознавала — жизнь идет своим чередом, помогая ей набраться сил, творя с нею разные чудеса, выстраивая ее и наполняя смыслом, пока еще очень незрелым и не поддающимся выражению. Да и цель тоже лишь мелькала где-то в дальней дали. Это было интересное и даже волнующее время, и Эва жила в нем, радуясь и сияя, как растение, когда в нем пульсируют соки.

Но затем внезапно все вокруг нее померкло, словно какое-то гигантское чудовище поглотило солнце и окрасило мир в зловещие, неестественно черные тона.

Из веселой, очаровательной, легкомысленной девушки Эва неожиданно превратилась в угрюмое существо. Теперь она постоянно размышляла, и мысли ее были одни мрачнее других. Модные платья, которые еще вчера так ее волновали, сегодня ей наскучили, и она разругалась со своей портнихой. Друзья, с которыми Эва всегда отлично ладила, вдруг сделались невыносимыми, и с двумя из них ей пришлось навеки расстаться, когда она выложила начистоту все, что о них думала.

Тут таилось что-то непонятное. Театр, любимые книги, волшебное мастерство Каллоуэй и Тосканини, приемы с коктейлями, захватывающая дух торговля в бостонских и нью-йоркских магазинах, сплетни, танцы, разные истории, где лидерство неизменно принадлежало ей, — все, что раньше составляло круг ее интересов и смысл ее жизни, почему-то поблекло, точно некая сила организовала против нее заговор. Она даже попыталась выместить свой гнев на своем любимце — жеребце Брауни из конюшен в Центральном парке, и Брауни так рассвирепел, что бесцеремонно сбросил ее в канаву. Ушиб от падения ощущался до сих пор.

Все эти характерные симптомы дали о себе знать непривычно жаркой и душной весной в Нью-Йорке — доктор Макклур уже давно не жил в доме в Нантакете и лишь изредка приезжал туда на уик-энд. На их основании можно было бы поставить очень простой диагноз, прояви доктор свойственную ему наблюдательность. Но в те дни бедняга был слишком поглощен своими романтическими экскурсами и не видел ничего дальше собственного носа.

— Как бы я хотела умереть! — обратилась Эва к плавающим в водоеме маленьким рыбкам. И в тот момент ее слова были искренними.

Мост скрипнул, и по его дрожи Эва поняла, что рядом с нею остановился какой-то мужчина. Она почувствовала, как ей стало жарко — куда сильнее, чем предполагалось этим теплым майским вечером. До чего же глупо, если он услышал…

— Почему? — произнес мужчина. И это был не просто мужской голос, а голос молодого мужчины, да к тому же до отвращения красивый. Нетрудно понять, что она растерялась.

— Уходите отсюда, — проговорила Эва.

— Чтобы потом до конца жизни мучиться угрызениями совести?

— Мне неприятен этот разговор. Уходите.

— Посудите сами, — возразил он, — здесь, под мостиком, вода, а вы в таком отчаянии… Вы ведь сейчас думаете о самоубийстве?

— Не говорите глупостей, — вспыхнула Эва и повернулась к нему. — Тут мелкий водоем, не глубже двух футов.

Перед ней стоял высокий молодой человек, почти такой же крупный, как доктор Макклур, нехотя отметила Эва. Более того, он был на редкость красив и одет в дорогой черный костюм для приемов, что еще сильнее усугубляло нелепость ситуации. Да и глаза у него были столь же проницательные, пронзающие собеседника насквозь, как у доктора Макклура, который, по общему мнению, словно просвечивал каждого. И Эва почувствовала себя беспомощным ребенком.

Она решила не обращать на него внимания и вновь отвернулась к перилам.

— Ну, прекратите, — заявил крупный молодой человек. — Так дело не пойдет. Я ощущаю определенную ответственность, если хотите, социальную. Выходит, вы не собираетесь топиться? Тогда о чем же идет речь? Об отравлении цианистым калием при лунном свете?

Несносный незнакомец приблизился к ней. Она ощутила, что он совсем рядом, но по-прежнему глядела вниз, на черную воду.

— Вы не писательница, — задумчиво проговорил молодой человек, — хотя этот сад буквально кишит ими. Я бы сказал, что вы слишком молоды и слишком мрачно настроены. А все сегодняшние гости Карен благодушны и не страдают отсутствием аппетита.

— Нет, я не писательница, — ледяным тоном подтвердила девушка. — Я — Эва Макклур и желаю, чтобы вы поскорее оставили меня в покое.