Эллери Квин - Последний удар

Мариус Карло, вздрогнув, проснулся. Эллери заметил, что рука блондинки, сидевшей на подлокотнике кресла, крепче вцепилась ему в волосы.

— Теперь, когда прибыл мистер Гардинер, — продолжал Джон, — я могу сообщить о третьем колоссальном событии 6 января. Мистер Гардинер останется на все каникулы и не только в качестве друга. Сразу после полуночи 5 января его преподобие проведет церемонию бракосочетания — Расти и меня!

В последовавшей радостной суматохе Эллери умудрился держаться позади, чтобы наблюдать за Валентиной и Мариусом. Актриса, обнимая Расти и Джона, выглядела чрезмерно оживленной, а ее голос звучал пронзительно от напряжения. Валентина была настолько бледной, что Эллери испугался, как бы она не упала в обморок. Очевидно, Мариус подумал о том же, так как стиснул ее руку. Но Валентина резко отпрянула, вырвав руку из пальцев музыканта. Эллери услышал, как Мариус сказал ей:

— Все-таки ты паршивая актриса.

— Заткнись, черт бы тебя побрал! — прошипела она в ответ.

Потом оба заулыбались и протянули стаканы Фелтону, который, вновь исполняя обязанности дворецкого, наполнил их для тоста.

Расти спросила у жениха:

— Но, дорогой, ты сказал, что 6 января произойдут четыре события. Какое же четвертое?

— Это мой большой секрет, — засмеялся Джон. — О нем никто не знает и не узнает до той ночи. Даже моя невеста.

И ни льстивые просьбы Расти, ни добродушные подшучивания остальных — включая Артура Крейга, который утверждал, что не имеет ни малейшего понятия, о чем говорит Джон, — не заставили молодого поэта открыть свою тайну.

Позднее, в столовой с дубовыми панелями и потрескивающим в камине пламенем, когда гости сидели за украшенным остролистом дубовым столом, Эллери сказал сидящей рядом с ним Эллен:

— Какое забавное совпадение.

— О чем вы, Эллери?

— От 25 декабря до ночи 5 января — от Рождества до так называемой Двенадцатой ночи в канун Крещения — ровно двенадцать дней.

— Ну и что из этого?

— Оглянитесь вокруг. Нас двенадцать человек. Разве это вам не кажется интересным?

— Нисколько, — ответила Эллен. — Что за странный у вас ум.

В этот момент Оливетт Браун воскликнула:

— За столом двенадцать человек. Должна признаться, я рада, что не появился еще один гость!

— Видите? — шепнул Эллери Эллен Крейг.

Проснувшись, гости Артура Бенджамина Крейга увидели похожий на почтовую открытку мир белого снега и замерзшей хвои. Даже у самых высоких кустов виднелись только верхушки. Не было никаких признаков подъездной аллеи или дороги. Повсюду громоздились параболы сугробов.

Почти все встали рано, восторгаясь видом из окон эркеров и наслаждаясь шведским столом, приготовленным кухаркой-экономкой Крейга, миссис Дженсен, и поданным краснощекой ирландкой-горничной. В столовой царили шум и оживление.

Преподобный мистер Гардинер был безутешен. Ему все-таки пришлось пропустить рождественскую мессу. Вывести машину прошлой ночью не представлялось возможным, и даже он понимал всю бесполезность попыток пробираться пешком сквозь заносы. Крейг несколько смягчил его досаду, включив радио в половине двенадцатого, чтобы он мог послушать по Дабл-ю-оу-ар «Невидимый хор» и перезвон церкви Святого Фомы, а позже все присоединились к старому священнику, слушая трансляцию полуночной мессы из церкви Святого Сердца. Расти и Джон сидели на полу рука об руку перед приемником, а Эллери наблюдал за неподвижной белой маской, в которую превратилось лицо Валентины Уоррен, и сардонической усмешкой на губах Карло. Эллен тоже заметила это и казалась обеспокоенной.

Потом все пели рождественские гимны и украшали большую елку в гостиной, после чего большинство отправились спать.

По окончании завтрака Джон объявил, что приготовил всем рождественские утренние сюрпризы, и повел их в гостиную.

— Под елкой... — начал Джон и внезапно умолк с глупым видом, ибо поддеревом не было ничего. Он посмотрел на Расти, а Расти — на мать.

— Не понимаю, — сказала Расти. — Мы сами оставили их здесь прошлой ночью, когда все разошлись.

— Странно, — пробормотал Джон. — Мейбл! — Горничная просунула голову в дверь из столовой. — Ты не видела пакеты под елкой, когда разводила огонь сегодня утром?

— Нет, мистер Джон.