Агата Кристи: Багдадская встреча

– А какие у тебя обязанности? – спросила Виктория.

– Да так, в сущности я просто у старика на подхвате, сумку ношу да подлаиваю. Покупка билетов, заказ мест в гостинице, заполнение бланков, присмотр за упаковкой поэтических хрестоматий, вообще беготня туда-сюда. Потом, когда мы прибудем на место, я должен брататься с разной публикой – молодежное движение, знаешь? – нации и народы, объединяйтесь в борьбе за всеобщую духовность! – В голос Эдварда закрались тоскливые нотки. – Гадость, если честно сказать, правда?

Виктория ничего не смогла на это возразить.

– Ну, и вот, – сказал Эдвард, – ты… это… если только можно… я щелкну тебя? Один снимок в профиль, и еще один… смотри прямо на меня… Чудно.

Фотоаппарат дважды цвиркнул. Виктория слегка разомлела от самодовольства, как это свойственно молодым представительницам прекрасного пола, когда они видят, что произвели впечатление на симпатичного мужчину.

– Досадно, что я должен теперь уезжать, когда познакомился с тобой, – вздохнул Эдвард. – Я даже думаю, может, отказаться? Но, наверно, сейчас уже нельзя, в последнюю минуту, когда все эти чертовы анкеты заполнены, визы получены… Нехорошо. Так не делают, верно?

– Еще, глядишь, и работа окажется не такая уж плохая, – утешила его Виктория.

– Кто ее знает, – с сомнением ответил Эдвард. – И что странно, скажу я тебе, у меня такое чувство, что там вроде бы не все ладно.

– Не все ладно?

– Ну да. Подозрительное что-то. А почему, не спрашивай. Не могу объяснить. Бывает такое, как бы шестое чувство. У меня один раз было – ну, беспокоит меня левое сопло, и все. Стал разбирать, а там тряпка в насосе застряла.

Технические подробности в его рассказе были ей недоступны, но идея понятна.

– Думаешь, он не тот, за кого себя выдает , твой Ратбоун?

– Да нет, едва ли, с чего бы ему? Человек всеми уважаемый, ученый, член всяких там обществ, с архиепископами и ректорами университетов на короткой ноге. Нет, просто ощущение у меня такое… Ладно… Время покажет. Ну, пока. Жаль, что ты с нами не летишь.

– Мне тоже, – честно призналась Виктория.

– А ты что собираешься делать?

– Поеду в агентство по найму на Гауэр-стрит, поищу какое-нибудь место, – с тоской ответила Виктория.

– Прощай, Виктория. Партир, сэ мурир он пё, [17]– добавил Эдвард с типично британским выговором. – Французы, они знают, что говорят. А наши англичане несут всякую чепуху про сладкую боль расставания, [18]олухи.

– Прощай, Эдвард, удачи тебе.

– Ты обо мне небось и не вспомнишь никогда.

– Вспомню, – сказала Виктория.

– Ты совсем не похожа на других девушек, я таких не видел… Эх, если бы… – Но тут на часах отбило четверть, и Эдвард, пробормотав: «Черт. Надо бежать!» – торопливо зашагал прочь. Его поглотила огромная пасть Лондона. А Виктория осталась сидеть на скамейке, и мысли ее текли сразу по двум направлениям.

С одной стороны, она думала о Ромео и Джульетте. Она и Эдвард очутились, на ее взгляд, приблизительно в том же положении, что и знаменитая трагическая пара, разве что только те выражали свои чувства поизысканнее. А так – одно к одному. Встретились – с первого взгляда потянулись друг к другу, – но непреодолимые преграды – и два любящих сердца разлучены. Виктории вспомнился стишок, который любила приговаривать ее старая няня:

Подставить вместо Америки Багдад – и как будто про нее написано!

Виктория встала со скамейки, отряхнула крошки с подола и, выйдя из сквера, деловито зашагала в сторону Гауэр-стрит. Она пришла к двум очевидным выводам. Во-первых, она (как Джульетта) влюбилась и должна добиться торжества своей любви.

А во-вторых, поскольку Эдвард уезжает в Багдад, ей ничего не остается, как отправиться туда же. С этим все ясно. Но теперь ее занимал вопрос: как осуществить принятое решение? Что в принципе это возможно, Виктория не сомневалась. Она была оптимистка и девица с характером.

«Сладкая боль расставания» устраивала ее не больше, чем Эдварда.

– Мне надо в Багдад, – сказала себе Виктория.

В отеле «Савой» мисс Анну Шееле как давнюю и уважаемую клиентку встретили с подобострастием: осведомились о здоровье мистера Моргенталя, выразили готовность немедленно сменить ее номер «люкс» на другой, если этот не вполне устраивает, – ведь Анна Шееле олицетворяла собой доллары.