Агата Кристи: Паутина

Когда наконец сэр Роланд вновь обрел дар речи, он произнес:

– Кларисса, вы бессовестная обманщица.

Однако в голосе его звучала нежность.

– Понимаете, – отозвалась Кларисса, – сегодня выдался такой промозглый день, что в гольф вы играть не могли. Должны же вы были как-то развлечься – ну и развлеклись, дорогие мои, разве нет?

– Да уж, – воскликнул сэр Роланд, направляясь с подносом к двери. – Неужели вам не стыдно, так оконфузить двух почтенных джентльменов. Выходит, только юный Уоррендер угадал, что везде было налито одно и то же.

Хьюго наконец рассмеялся и последовал за сэром Роландом.

– И кто же этот знаток? – вопрошал он, положив руку на плечо друга. – Кто же это ни с чем не спутает «Кокберн» двадцать седьмого года?

– Ладно-ладно, Хьюго, – покорно соглашался сэр Роланд. – Давайте-ка лучше отведаем еще, чем бы это ни было.

Беседуя, мужчины проследовали в холл, и Хьюго затворил за собой дверь.

Джереми уселся на диван рядом с Клариссой.

– Ну а теперь, Кларисса, – начал он обличающе, – что значит вся эта история с герцословакским министром?

Невинные глаза Клариссы уставились на него.

– А что с ним? – спросила она.

Направив на хозяйку дома обвиняющий перст, Джереми проговорил медленно и отчетливо:

– Он, облаченный в макинтош, трижды пробежал до привратницкой и обратно за четыре минуты пятьдесят три секунды?

Мягкая улыбка тронула губы женщины.

– Герцословакский министр душка, но ему хорошо за шестьдесят, и я сильно сомневаюсь в том, что он вообще куда-нибудь бегал последние годы.

– Итак, ты все это выдумала. Они мне сказали, что ты вполне способна на это. Но зачем?

– Ну-у, – задумчиво протянула Кларисса, и ее улыбка стала еще шире, – весь день ты жаловался, что мало времени уделяешь спорту. Вот я и решила помочь тебе по-дружески. Без толку было бы уговаривать тебя побегать по лесам, чтоб ты немного встряхнулся, а вот на вызов ты непременно ответишь. И я придумала то, что послужит тебе вызовом.

Джереми издал комически-гневный стон.

– Кларисса, – поинтересовался он, – ты когда-нибудь говоришь правду?

– Разумеется, иногда, – призналась Кларисса. – Но когда я говорю правду, никто даже не притворяется, что верит мне. Очень странно, да? – На мгновение она задумалась, потом продолжила: – Мне кажется, когда выдумываешь, так увлекаешься, что все звучит куда убедительней.

Она медленно подошла к стеклянной двери, ведущей в сад.

– У меня сосуды могли лопнуть, – пожаловался Джереми, – а тебе на это было ровным счетом наплевать.

Кларисса рассмеялась. Открывая дверь, она заметила:

– Кажется, проясняется. Похоже, вечер будет замечательный. Как восхитительно пахнет в саду после дождя. – Она высунула голову наружу и вдохнула полной грудью. – Нарциссы.

Когда она вновь затворила прозрачную дверь, к ней подошел Джереми.

– Неужели тебе действительно нравится жить в этой глуши? – спросил он.

– Я здесь все просто обожаю.

– Но тебе должно до смерти наскучить, – воскликнул он. – Все это настолько несовместимо с тобой, Кларисса. Наверное, тебе ужасно не хватает театра. Я слышал, в юности ты была им просто одержима.

– Да, была. Но я ухитряюсь прямо здесь творить мой собственный театр, – рассмеялась Кларисса.

– Но ты могла бы играть первую скрипку в захватывающей лондонской жизни.

Кларисса снова засмеялась.

– Это где, на приемах и в ночных клубах? – спросила она.

– Да, на приемах. Ты бы стала блестящей хозяйкой, —со смехом убеждал ее Джереми.

Она повернулась к нему:

– Звучит, как в бульварном романе начала века. Как бы то ни было, эти дипломатические приемы чудовищно унылы.

– Но здесь ты прозябаешь как в пустыне, растрачивая молодость, – настаивал он, вплотную приблизившись к женщине и пытаясь взять ее за руку.

– Я – прозябаю? – переспросила Кларисса, отдергивая руку.

– Да, – с жаром воскликнул Джереми. – А тут еще Генри.

– Что – Генри? – Кларисса принялась теребить подушку мягкого кресла.

Джереми пристально посмотрел на нее.

– Я представить себе не могу, зачем ты вышла за него замуж, – собравшись с духом, выпалил он. – Он намного старше тебя, у него дочь-школьница. – Молодой человек облокотился на ручку кресла, все еще не сводя глаз с Клариссы. – Не сомневаюсь, человек он превосходный, но при этом остается напыщенным, чванливым ничтожеством. Расхаживает, будто индюк. – Он остановился в расчете на реакцию собеседницы, но, не дождавшись ответа, продолжил: – Глядя на него, удавиться можно от скуки.